Мурляна чихнула на это и сказала укоризненно:
– Вот видишь, что ты натворил своим недоверием … А теперь давай поживее смываться отсюда.
6.Хоботок во весь дух бежал за Мурляной, а сам чуть не плакал: первый день в школе – и уже такая неприятность. Как бы этот первый школьный день не оказался для него последним…
Справа и слева с резким хлопаньем открывались двери. Из них высовывались удивленные лица. Раздавались испуганные вопросы: кто? что? где?
– Ой-ой-ой, – заохал ошалелый от страха Хоботок. Он, будто в тумане, поднялся вверх по одной лестнице, потом вниз – по другой, потом влез через полуотворенную дверь в длинное узкое помещение, у которого одна стенка была низкая – вообще не доходила до потолка… Здесь он потихоньку пришел в себя.
Мурляна заметила, что Хоботок сильно потрясен. Она подошла к нему, похлопала по плечу и сказала:
– Правильно говорят, что с наукой шутить нельзя. И что наука требует жертв – тоже правильно. Поэтому выше хобот, Хоботок! Чувствуй себя здесь, как дома. Ведь школа – второй дом ученика, разве не так?
Хоботок вдруг понял, что очень устал. Он спросил:
– А своя кровать у меня тут есть?
– Нет, братец, в школе кроватей не бывает, – покачала головой Мурляна. – Школа – дом без кроватей. И знаешь, почему? По очень простой причине. Если бы у каждого ученика была в школе своя кровать, и все ученики спали бы и видели сны, то все эти сны между собой так перемешались, что никто не смог бы их распутать … А теперь посмотрим, что происходит в зале.
Она прыгнула на стул, который стоял у низкой стенки, и заглянула вниз.
Мурлянины слова успокоили Хоботка. Он еще раз глубоко-глубоко вздохнул, затем, следуя примеру своей наставницы, прыгнул на другой стул и тоже посмотрел вниз.
Они находились на балконе, а внизу простирался зал. Это было огромное помещение. На него нужно было взглянуть несколько раз, чтобы целиком увидеть. И какое это было беспокойное помещение! Казалось, что оно все время скользит влево, где были высокие окна. А из окон скользили навстречу длинные солнечные лучи.
Хоботок во все глаза смотрел вниз. В первый раз он увидел только колышущиеся ряды учеников и теть, во второй раз – длинные скамейки, на которых сидели ученики и тети, в третий раз – стол, на котором были цветы, а вокруг стола – опять тети и один дядя.
Ученики и тети, которые сидели за столом, играли в интересную игру. Одна тетя называла имя, все равно какое, главное – чтобы это было имя ученика. Тот, чье имя называли, подходил к столу, кланялся, потом поднималась из-за стола другая тетя, прикалывала ему к пиджаку или платью цветок и садилась, а дядя вручал какой-то маленький плоский предмет. Конечно же, это был шоколад! Все играющие улыбались, и зрители – тоже. Но все были при этом странно серьезными.
Хоботок тоже стал серьезным. Он вдруг почувствовал себя в этом огромном загадочном помещении маленьким и глупым. Разве что золотые пылинки, танцующие в воздухе, были еще меньше и еще глупее, чем он… Но сегодня он не сокрушался оттого, что глупый. Думаете, почему? Да потому, что теперь он был учеником и у него была надежда поумнеть. Ему теперь разрешалось сидеть на балконе и наблюдать за интересной игрой. За это право он был готов перенести в десять раз больше страданий, чем выпало на его долю, когда он добирался сюда.
Хоботок вздрогнул: внизу назвали имя Сийма. Сийм подошел к столу. Когда он возвращался на место, одна тетя помахала ему рукой. Это была мама. Хоботок сиял от счастья, что Сийму тоже дали шоколадку и что мама тоже была среди других теть. Хоботок был готов прыгнуть с балкона.
– Сийму тоже дали шоколадку! Сийму тоже дали шоколадку! – твердил он Мурляне.
Но Мурляна не разделила его восторга, она объяснила:
– К счастью, это не шоколадка, а ученический билет. Шоколадку ученик сразу бы съел – и дело с концом, а из ученического билета он всегда может узнать, сколько ему лет и как его зовут.
– А мне тоже дадут ученический билет? – робко спросил Хоботок.
– Дадут, – резко ответила Мурляна. – Всему свое время. А теперь – живо в класс, торжественное собрание сейчас закончится. Меня еще ждут дела. Ой-ой, если бы ты только знал, сколько дел у школьной кошки! Но я не жалуюсь. Нет высшей радости, чем служить науке.
Они спустились по лестнице и очутились в третьем коридоре. Мурляна затолкала Хоботка в пустой класс и сказала:
– А теперь запомни, что я тебе скажу: держи глаза нараспашку, ушки на макушке, а рот – на замке! И еще: про меня никому ни слова! Я терпеть не могу, когда обо мне сплетничают. Кто это делает – пусть пеняет на себя. У меня доброе сердце, но месть моя ужасна.
7.