Прыгнув на сиденье, Саша завел мотор и сорвал машину с места. Ксения схватилась за ручку двери, сжимая пальцы до белых пятен. Закусив губу, она отвернулась к окну, стараясь сдержать наворачивающиеся слезы. Саша вцепился в руль и снова медленно выдохнул.
Всю дорогу он молчал, поглядывая на Ксюшу и ругаясь про себя, как бешеный черт. Он спокойно вел машину, стараясь не делать резких маневров, но и не сбавлять скорость. Ведь понимал, что сильной тряской сделает ей еще больнее.
Наконец, он остановился возле районной больницы.
– Саш, я не хочу в больницу, – заволновалась Ксения, чуть ли не умоляющим голосом. – Саш, отвези меня домой, я же попросила…
Проигнорировав ее протест, и продолжая тихо злиться, он просто обошел машину, открыл пассажирскую дверь и осторожно подхватил ее на руки. Но эта девчонка упорно не хотела помогать ни ему, ни себе, хватаясь за сиденье и упираясь в панель.
– Саш, я не хочу туда…
– Ксюш… отпусти, – только сказал он, бросив на нее самый свой строгий взгляд.
Спрятав глаза, она сдалась и обняла его за шею.
Зайдя в здание госпиталя, Саша обратился в скорую, где Ксюшу тут же определили в кабинет дежурного врача, оставив его за дверью. Ксения так за него цеплялась, умоляя не оставлять ее, что Саша пообещал зайти к ним через пять минут, как раз после осмотра.
– Держись, милая, ты же сильная девочка, – сказал он ей, поцеловав напоследок испачканные пальцы.
А пока врач осматривал Ксению, он сел на лавочку в приемной и позвонил Денису, который взял трубку, радостно отвечая:
– Да, Александр!
– Дэн, у меня плохие новости. Я с Ксюшей в районной больнице. Ее, похоже… изнасиловали, – произнес он, с трудом выговаривая последнее слово.
– Черт! – нервно выдохнул друг, – … я сейчас буду.
Через пять минут Саша зашел в кабинет. Ксения старалась слезть с гинекологического кресла, когда врач, мужчина средних лет, пытался ей в этом помочь.
– Ксения, осторожнее, – с искренней заботой приговаривал он, придерживая ее за руку.
Но Ксения, вдруг, заколотила его по плечу:
– Не трогайте меня! Мне же больно, сколько раз надо говорить! Боже…
Отодвинув доктора, Саша обнял Ксюшу, запуская руки в спутанные волосы, и поцеловал ее в мокрую щеку:
– Тише, Ксюш, успокойся, потерпи немножко, – прошептал он.
А когда уже собрался обратиться к доктору с вопросом на счет обезболивающего, в кабинет вбежала медсестра со шприцем наготове:
– Ну, где тут наша девочка?
Подойдя к ним, она бесцеремонно приподняла Ксюшино платье и обнажила ее ягодицы. Ксения вздрогнула, и Саша прижал ее крепче.
– Что это? – жалобно спросила она.
– Обезболивающее, – ответила медсестра, жестом прося его придержать подол платья.
– Ох, бедняжка… – покачала головой женщина, ловко делая укол, от которого Ксения снова простонала, сжимая до боли тонкие пальцы на его плечах. – Ну, ничего, поправишься… Скоро будет немножко клонить ко сну.
Сделав свое дело, медсестра убежала за дверь, забирая с собой пробу для анализов.
– Посидите пока, – сказал им доктор, выходя вслед за медсестрой.
В кабинете резко стало тихо, так что можно было услышать биение сердца. Саша продолжал обнимать Ксению. Он прижимал ее к себе, гладил по волосам и целовал мокрые щеки… Немного успокоившись, она потянула на себе рваные куски ткани, стараясь прикрыться. Саша помог, лишь бы ей было лучше. Черт! Он так сильно хотел ей помочь. Хотя ему все казалось, что он делает слишком мало, совсем недостаточно. И это бессилие смешивалось со злостью, выворачивая наизнанку. Ему хотелось рвать и метать, и желательно того, кто сотворил с ней такое. Но, вместо этого он изо всех сил сдерживался, стараясь быть нежнее и аккуратнее, и лишь иногда, отрывая от светлых волос руку, сжимал ее в кулак.
Вскоре вернулся доктор:
– Ну, что я могу сказать… Я сейчас назначу парочку лекарств, обезболивающее и заживляющие свечи. Советую еще попить какое-нибудь успокоительное. И сразу предупреждаю – всю информацию о подобных инцидентах мы передаем в полицию.
Тут Саша посмотрел на Ксению и спросил:
– Если ты не против, то мы разберемся сами.
Полиция им сейчас не к чему, когда у него появились свои планы по этому поводу. Ксюша что-то угукнула себе под нос, в чем он разобрал очевидное согласие. Поэтому уже уверенно обратился к доктору: