Постоянная подружка появилась позже, в Беркли. Студент Уайт по-прежнему оставался офицером Печориным и, благодаря русской классике, утвердился популярным и в университете. Никакой такой особой любви к Джессике не было, просто существование постоянной девушки оказалось удобным, по-крайней мере, другие, порядком надоевшие, перестали к нему липнуть так рьяно. Но когда Джессика поняла, что на будущее здесь надеяться не стоит, и ушла к Тому, собравшемуся делать после университета докторскую по медицине, Феликс вдруг поймал себя на том, что испытывает одно единственное чувство, и чувство это отнюдь не назовёшь сожалением. Скорее, наоборот: вздох, который Уайт чуть ли не заставил себя исторгнуть из своей груди, оказался вздохом облегчения.
Феликс понял: он так же, как русский кумир, обречен на одиночество, пожал плечами и решил делать карьеру по-американски.
Русский в это время как-то не то, чтобы забылся, - отошел на второй план, а пригодился вдруг, причем самым неожиданным образом, уже в Ай-Би-Эм, куда Феликса после университета взяли компьютерным инженером.
Когда босс, сорокалетний Иэн Барнаби, вызвал своего молодого подчиненного к себе в кабинет и спросил его, правда ли, он, Феликс Уайт, говорит по-русски, можно было подумать, скажем, о каких-нибудь переговорах, или о рекламном проекте, да о чем угодно, только не о том, для чего босс вызвал его на самом деле. Реальность, как случается чаще, чем хотелось бы, превзошла всевозможные фантазии.
Барнаби пододвинул к собеседнику распечатанный с Интернета лист, расчерченный на клетки. В каждой из клеток помещалась фотография девушки, дополненная краткой информацией по-английски. Слегка обалдевший Феликс успел заметить Светлану, восемнадцати лет, стройную, интеллигентную, любительницу кино и театра, потом Татьяну, хорошую хозяйку, а дальше Иэн перебил его, положив сверху лист с увеличенной клеткой. Надпись гласила: Дарья, восемнадцать, музыка, танцы, я жду тебя, мой избранник, возраст-внешность значения не имеют, интеллигент, хорошо устроенный, порядочный.
- Почему-то они все хотят интеллигентов, - с сомнением в голосе отметил Барнаби. - Как ты думаешь, они имеют в виду просто интеллект или ещё что-то, чего я не знаю, и похож ли на это я?
Уайт вдумчиво рассмотрел начальника. Интеллигента в том смысле, в котором понимают это слово русские, тот напоминал меньше всего.
Ведь, судя по книгам, русские интеллигенты должны были много читать, а, кроме того, быть философами, бессеребренниками, тощими, сероглазыми, всегда простуженными, постоянно пить до тошноты крепкий чай и кашлять, без конца болтать на кухнях о будущем человечества, кутаться в потрепанные свитера, курить одну за другой и спать на гвоздях.
Иэн Барнаби, если и читал что-нибудь, то вряд ли это были книги, скорее, журналы... Пожалуй, спорт какой-нибудь, "Новости на яхте" ну и, конечно же, "Преуспевающий бизнесмен". Философию босса можно было определить и исчерпать двумя словами: потенциальный клиент либо никто. Будущее человечества занимало шефа несколько однобоко: как поведут себя акции и что новенького придумает конкурирующая фирма... Отсюда можно судить об отношении к деньгам. Физически сильный, в спортивный клуб ходит регулярно, одет элегантно, как полагается одеваться начальнику отдела крупной фирмы.
Феликс взглянул на фотографию Дарьи с некоторым сомнением во взоре. Босс поймал этот взгляд.
- Молодая, да? - улыбнулся Барнаби.
- Меня бы обеспокоило то, что возраст-внешность для неё не имеют значения. Как внешность может не иметь значения?
- Я понял, она просто хочет вырваться в Штаты.
- Тогда она тебя бросит, как только получит гражданство.
- Конечно, бросит, - согласился босс. - А зато я три года смогу бесплатно спать с молодой русской красавицей, а потом повторить это дело с новой, и так, сколько захочу. Так как ты считаешь, сойду я за интеллигента? - наивно переспросил он.
- Попытка не пытка, - уклонился от прямого ответа Феликс, попутно блеснув знанием русского. И, конечно, объяснил, что кровавый лидер русских прошлого века прежде, чем дать санкцию на допрос с пристрастием, любил повторять сию фразу, полную глухих согласных. Случалось же это достаточно часто для того, чтобы жуткая присказка превратилось в известную пословицу.
Короче, в результате беседы Феликс был взят в Москву в качестве доверенного лица и переводчика.
Дарья оказалась смазливой, худенькой, черноглазой девицей, обладательницей остренького подбородка, звонкого, но не без томности голоска и супер-модной одежды и косметики. Вокруг неё постоянно крутилось бесчисленное множество родственников, которых почему-то изводили всякие трудно излечиваемые болезни, из-за чего нужда в деньгах на лекарства и операции стала постоянным аккомпаниментом этого романа. Спать с женихом "молодая русская красавица", однако, не спешила, на что Барнаби реагировал с точки зрения настоящего мужчины. "Значит, порядочная девушка", - одобрительно кивал он. Зачем ему порядочная девушка, Уайт так и не понял.
Познакомившись, потенциальные молодожёны перезванивались несколько месяцев. Чаще всего звонил Иэн. Иногда и Дарья звонила. Конечно, по коллекту: с компьютером она не дружила. Случалось это, когда очередная болезнь валила в постель очередного родственника и требовались новые доллары на лечение. Барнаби сопел, но деньги слал.
Потом невеста приехала в гости. В тот момент, когда Иэн вдруг обнаружил, что все его банковские счета опустошены, а кредитные карточки, наоборот, забиты, он взбунтовался и потребовал хотя бы интимной близости взамен. Но Дарья предпочитала до свадьбы не вступать в сексуальную связь. А в первую брачную ночь сообщила, что почувствует себя продажной девкой, если ответит на домогательства мужа только ради денег и американского гражданства. И предложила доведённому уже до безумия Барнаби проявить себя таким мужчиной, ради которого она бы захотела в будущем пойти на всё. Иэн понял, что всё-таки не загадочный русский интеллигент, а обычный американский бизнесмен, по-бычьи наклонил голову и аннулировал брак. Дарья сообразила, что перегнула палку, сама бросилась к Иэну в кровать, но было поздно. От нескольких бурных часов Барнаби, конечно, не отказался, но жениться на русских зарёкся и отослал "this bitch" домой. Эпопею он закончил следующим заявлением: - Лучше я остаток жизни буду тратить деньги на дорогих проституток!
Зато Феликс в Москве встретил Дину.
Глава 3
Дина, а по полной программе, Ундина Михайловна Слуцкая, работала в той самой брачной конторе, которая публиковала списки русских невест, нацеленных на американских женихов.
Высокая шатенка, обладательница сильных ног и насмешливых, серых с зеленью глаз, сначала показалась Феликсу слишком импульсивной и чересчур саркастической. Едва взглянув на Иэна, Дина многозначительно усмехнулась, так что всем стало ясно: лично у неё развитие сюжета не вызывало сомнений.
- Мне кажется, я вас понимаю, - с такой же усмешкой кивнул Уайт.
Дина взглянула на него с некоторым любопытством. Весь вид Феликса выражал безразличие к женскому роду. В ответ на такое отношение обычно допускается либо пожатие плечами с быстрым переходом к делу, либо общее замечание, после которого опять же возникают две возможности: лёгкий флирт с, как бы между прочим, решением вопроса, по которому, собственно, посетитель и явился в контору, или же сухие, сугубо деловые отношения, если флирт решительно не поддерживается второй стороной. Новая знакомая оставила первый выбор посетителю, то есть, не перешла прямо к делу, но и флиртовать открыто не стала, а просто вежливо улыбнулась и заявила: - Счастье - это когда тебя понимают.