Они еще долго гуляли, почти до самого вечера, а затем вернулись домой, когда солнце уже медленно ныряло за горизонт. В квартире Кастиэль не сразу замечает, что Ребекка куда-то собирается, а когда спрашивает — то удивляется.
— Надо же создавать видимость, что я живу дома, — неловко улыбается Ребекка, завязывая шнурки на черных кедах. Кастиэль понял, что волнуется. Беспокоится за эту настырную девчонку, которую он давно считает лучшим другом. Точнее, подругой.
— Будь аккуратна, прошу, — Кас положил руку ей на плечо, едва она выпрямилась. Девушка мягко улыбнулась и коротко, но крепко обняла его.
— Хорошо, — она вышла из квартиры, помахав ему рукой. А ему вдруг показалось, что его обдало холодом, а сердце судорожно забилось в груди. Словно вместе с ней ушло все тепло. Он не хотел ее отпускать. Ни на шаг. Но знал, что она любит свободу. А еще сердце говорило ему многое, но он никогда его не слушал. Заперев дверь, Кастиэль прошел в гостиную. В квартире заметно стало как-то пусто, но юноша только отмахнулся от этих назойливых, будто мух, мыслей, и сел за рабочий стол.
— Свою историю? Написать песню о своих чувствах? — вслух произнес Кастиэль, откидываясь на спинку кресла. И тут его осенило. Он схватил ручку и начал быстро писать черной, кажется, гелевой пастой на кристально-белой бумаге. Буквы складывались в слова, слова в предложения, предложения — в стихи. Кастиэль писал не один час, кое-где поправляя рифму или заменяя одно слово на более точное, бьющее без промаха. Он закончил ближе к полуночи.
Встав из-за стола, Кастиэль размял болящее, ноющее после долгой работы тело. А потом, не глядя на стол, где неровной стопкой лежали листы с текстом, взял в руки мобильный и завалился на кровать. Яркий свет экрана на секунду ослепил его, но потом, когда красноватые, от перенапряжения и недостатка сна, глаза привыкли, он увидел иконку нового сообщения, в той части, где была одна из соц.сетей.
Он кликнул на приложение, и оно, малость подвисая, открылось после нескольких секунд. Сообщение было от Ребекки, и юноша малость напрягся, открывая окно диалога с ней. Но, ничего страшного в «письме» не было — односложный текст и стандартный смайл с улыбкой.
«Я у родителей, все хорошо».
Кастиэль на секунду завис, а потом нахмурился, стуча пальцами по экрану.
«Точно?»
Ожидание ответа было невозможно мучительным. Кастиэль пытался отвлечься и залезть в другие приложения, где тоже было немало оповещений.
«Да, точно. Тебе фото-доказательство надо что ли?»
«Конечно, именно его я и жду, куколка».
А потом Кастиэлю приходит фотография, на которой Ребекка нахально улыбается, показывая средний палец. Юноша только усмехнулся на такую наглость, хотя и пребывал в небольшом удивлении.
«Тебя наказать за это надо, мелкая».
«Злой дяденька. Ладно, я пойду спать. Хороших снов».
У Кастиэля потеплело на душе — кто-кто, а она всегда могла его расшевелить и заставить улыбнуться. Такая она, Ребекка. Его Ребекка.
***
Кастиэль не мог уснуть всю ночь. Он ворочался в постели, устраиваясь то на одном, то на другом боку. В конце концов просто лежал в постели и смотрел в потолок. Сон, как назло, не шёл. Юноша взял в руки мобильный и заново пересмотрел недавние переписки, некоторые удаляя. Фотографию Ребекки он сохранил и поставил как фото контакта. А на рабочем столе стояла его любимая фотография, где они с Ребеккой, растрепанные и такие домашние, лежат на диване в обнимку.
Пожалуй, это лучшее фото с ней. Остальные были расплывчатыми, иногда смазанными, или сделанными дрожащими от смеха руками. И только эта была очень четкой. Кастиэль вдруг вспомнил, как она появилась. В тот раз шёл дождь, и они весь день провели дома, вместе. Они играли в приставку, настольные игры, а под конец — дрались подушками. И когда они, усталые и счастливые, обессиленно завалились на диван — Кастиэль взял мобильный и, прижав к себе Ребекку — сделал фото, а она ещё шире расплылась в улыбке, и лёгкий румянец тронул её щеки.
Они тогда ещё и уснули вместе, в обнимку, на небольшом диване в гостиной. От воспоминаний юноша расплылся в улыбке, покручивая в руке включенный мобильный. Безусловно, ему нравилось быть рядом с Ребеккой. Нравится заставлять её смеяться. Нравилось наблюдать за её реакциями. Она заставила его забыть о Софии, своей безответной любви.
Он больше не испытывал к ней чувств. А ещё он любил. Любил Ребекку всей душой, как любил бы свою сестру, будь она у него. Ребекку хотелось защитить, стать для неё всем — семьёй, другом, братом, да кем угодно, только быть с ней рядом. Может быть, ему удалось немного приблизиться к своей цели?