«Зайди!»
Ну вот, точно!
Письмо удалил и продолжил работать дальше. Мазохистом Переступко себя не считал, поэтому рваться в омут с головой на общипанных крыльях любви не спешил. С него хватало по горло и того, что творилось с ним сейчас.
Если это по работе, то пусть начальство решает все вопросы с главбухом. Если не по работе, тем паче. Все — баста!
Мишка снова окунулся в работу, потеряв счет времени. Он как раз завершал телефонный разговор с продажниками, когда к ним в кабинет ввалился улыбающийся Перегуда. Подмигивая всем девчонкам и нахмурившейся преклонного возраста главной бухгалтерше, Серега направился прямиком к Переступко.
— Михаил, тебя к начальству вызывали?
Блондин коротко кивнул, занося цифры в программу.
— Ну так чего сидим, кого ждем? — преувеличенно весело вопросил ассистент директора, дергая вихрастой головой.
— Я не пойду, — сказал, как отрезал, не отрывая сосредоточенного взгляда от монитора.
— В смысле? — опешил Перегуда, глупо приоткрыв рот.
— В прямом. Это все? У меня много работы, — нервно передернул плечами бухгалтер, стараясь держать лицо.
— Переступко, ты нарываешься! — прищурив очи, наседал рыжий визитер.
— Разве? Ну так увольте меня, — откинувшись на спинку кресла и сложив руки на груди, предложил Мишка. Терять ему было нечего. Еще несколько часов, и он будет свободен.
— Доскалишься, с волчьим билетом пойдешь! — отчего-то взвился Перегуда. Ему-то какое дело?
— Ваше право, — пожал плечами Мишка, — главное, что пойду.
Громко хлопнув дверью, вихрастый ассистент унесся, сверкнув на прощанье обиженным взглядом. Уж не прилетит ли ему от начальства за невыполненное поручение? Может оттого и бесится. Нехорошо, конечно, но своя жопа ближе и роднее, подумал Мишка, возвращаясь к работе.
Девчонки молча бросали на него вопросительные взгляды. Это раздражало.
— Что?! — не выдержал Переступко очередного любопытного взгляда Ниночки Белявской.
— Ничего, — пискнула та, отворачиваясь к принтеру.
Следующие пару часов работали без эксцессов. Правда, получили от главбуха за перепутанные папки с отчетностью за прошлый квартал. Вняли, исправились.
Тихо перешептывались, стуча по клавиатурам и щелкая мышками, когда дверь без стука распахнулась, являя самого генерального собственной персоной. У Мишки сердце ухнуло к желудку, а ноги предательски задрожали. Керчинский же обвел недовольным взглядом притихших бухгалтеров, остановившись на растерянном блондине.
— Михаил Иванович, выйдем! — нарочито строго велел шеф, собираясь покинуть помещение и уже почти скрываясь за дверью.
— Я не пойду, — собирая остатки самообладания, спокойно произнес Переступко.
Девчонки навострили уши. Начальство снова замаячило в дверном проеме, недовольно взирая на нерадивого пока еще подчиненного.
— Что за детский сад, Михаил? — вопросило руководство, нахмурив брови.
Блондин пожал плечами, с силой сжимая кулаки. Внутри металось и горело, но он отчаянно лепил на лицо равнодушие. Чего ему это стоило, видела пожалуй только Галочка. Она вообще многое видела и подмечала, на что другие бы и внимания не обратили.
— Если это по рабочим вопросам, Вам лучше обсудить их с Маргаритой Федоровной, — кивнул Переступко на крякнувшую от упоминания своего имени главбуха, — всю отчетность мы передаем ей, а других причин для приватного разговора я не вижу, извините.
Керчинский смерил Мишку убийственным взглядом, сложил руки на груди.
— Я не подпишу твое заявление, — твердо и снова переходя на «ты», оповестил начальник.
— Вы в своем праве, — согласился парень, — я уже отработал положенные две недели. Мой прямой руководитель был уведомлен и поставил свою подпись, СБ и кадровик тоже. На работу я завтра не выйду.
— Я могу дать нелестные рекомендации. С которыми в приличную организацию тебя не возьмут, — выдал следующий аргумент Руслан Валериевич.
Девчонки впечатлились, заохали.
— Если я заслужил, то это будет честно, — стараясь не смотреть Керчинскому в глаза, кивнул Мишка. Снова стало обидно. Уж каким бы пидорасом он ни был, но работу свою знал и выполнял на совесть. Ничем перед родным отделом не провинился, никого под монастырь не подвел. Единственной его самой большой ошибкой стали чувства к генеральному директору. За что и поплатился.
Вопрос только, почему тот не желает его увольнять? Хочет держать послушного, безотказного мальчика при себе? Чтобы когда вдруг захочется околожопных приключений особо не заморачиваться поисками? Эта единственная причина, которую видел Мишка, и если это так, то он прав, что бежит отсюда со всех ног. Очередной порции боли поверх уже разъедающей изнутри не хотелось. Не хотелось до дрожи.
Видимо все же лицо Переступко держал плохо. На секунду задумавшись, на нем большими рекламными буквами пронеслось всё то, что мучило беднягу уже несколько недель. И близость источника этих мук давила, окончательно лишая парня самообладания.
— Михаил, давай все же выйдем? — уже более мягко спросил Руслан Валерьевич, хватаясь за ручку двери.
Мишка не мог поднять глаз от пола. В спину его легко подтолкнула Галка, ободряюще улыбнувшись. Увидев, что подчиненный сдался, шеф покинул кабинет. Переступко вяло переступая ногами, поплелся следом, понимая, что последствия этого разговора ему придется залечивать еще очень долго.
Керчинский не стал подниматься к себе, зарулил в пустующую сейчас курилку, подождал, когда войдет растерянный парень и прикрыл за ними дверь, повернув щеколду. Привалился к стене, достал пачку сигарет, предложил Мишке, тот отрицательно мотнул головой, садясь на маленький кожаный диванчик. Руслан курил, Переступко изучал свои ботинки, борясь с эмоциями внутри. Это было похоже на изощренную пытку. Зачем Керчинский над ним издевается? Он же не дурак, должен все понимать.
— Я не подпишу твое заявление, — наконец нарушил тишину хрипловатый голос.
Мишка дернулся.
— Я все равно не вернусь сюда больше, — выдавил из себя, отвернувшись к окну, глядя на высокие тополя.
— Это несерьезно, — начал Руслан Валерьевич, — ты уже достаточно взрослый мальчик. В состоянии разделять личную жизнь и работу. Ты хороший работник, и я не хочу тебя терять. Тем более у нас прибыльный контракт на носу и обучать нового сотрудника будет некогда.
Блондин грустно улыбнулся, не отрывая рассеянного взгляда от окна. Для Руслана он просто один из сотрудников, который в неудобное время создает проблемы…
— Извините, — протянул Мишка, — но я и правда не могу. Уверен, девчонки справятся.
Керчинский выдохнул, затянулся.
— Миш, не страдай ерундой. Поэтому я и против отношений с коллегами. С тобой не удержался, мой косяк, — недовольно процедил мужчина, — то, что произошло между нами, не должно влиять на твою работу.
— Но оно повлияло! — резче, чем хотелось, выкрикнул Переступко, переводя взгляд на свои ладони, нервно царапая заусенец на большом пальце.
— Это моя вина, — выдохнул начальник, туша сигарету и выкидывая в урну окурок, — я заигрался. Прости.
Заигрался? Для него это только игра! А у Мишки вся жизнь наперекосяк. Отправил пьяную смску, блядь!
— Я Вас люблю, — нервно сглотнув и почти выдирая заусенец, признался парень. Он не видел смысла утаивать это от Керчинского. Может тогда тот поймет и не станет больше настаивать, чтобы Переступко остался.
Мужчина же шумно вдохнул, прокашлялся.
— Миша, это глупости. Ты придумал себе то, чего нет…