"ХОЧЕШЬ ЖИТЬ — СТРЕЛЯЙ ПЕРВЫЙ".
По-другому и быть не могло. Нужно было стрельнуть первым, если я не хочу погибнуть. И я выстрелил. Правда, выстрелили мы одновременно, и было слышно громкий звук пули, которая прожужжала у меня над ухом. Мой выстрел попал в цель. Максим упал на снег, а на переносице образовалось красное пятно, которое стало быстро расширяться, словно капля подсолнечного масла на сковороде. Глаза его смотрели в вечность. Хоть он и предал меня, где-то в глубине души мне было его жаль. Да и вообще жалко и даже противно убивать человека, но приходиться.
Я вытер лицо от крови, сел в машину и поехал подальше то этого места.
— Вот такая история, Эдуард Максимович — сказал я, окончив говорить. — Дело раскрыто, а ваша дочь, к сожалению мертва. Примите мои соболезнования.
Мы сидели в гостиной, и пили кофе. Железняк еще курил кубинскую сигару и выпускал дым, который медленно рассеивался. За время рассказа на его лице были написаны разные эмоциональные состояния: страх, боль, сожаление, злость, замешательство. Только лишь через минуту он нарушил паузу и начал говорить.
— Спасибо вам. Очень жаль, что она замыслила весь этот сыр-бор против меня. Я расстроен. Но главное — все позади.
— Конечно, но вы хотели только правды, вот я вам ее и сказал. Я сделал всю работу, как от меня и требовалось.
— Разуметься, вы заслужили гонорар, — он протянул мне конверт. — Здесь чек на триста тысяч гривен.
— Подождите, вы говорили, что дадите двести тысяч.
— Да, но, учитывая, как вы рисковали, я решил увеличить ваш гонорар. Не отказывайтесь.
— Спасибо, не буду, — я взял конверт с чеком. — Желаю вам успешных дел.
— И вам того же. До свиданья.
Я покинул его особняк с явным облегчением и одновременно с тревожным чувством, что что-то не так. Однако все было так. Во всяком случае я на это надеялся.
Через полчаса я был возле дома Дианы. Бок уже почти не болел, хотя крови и много потерял. На мой звонок никто не шел мне открывать. Я подергал за ручку и дверь открылась. Я достал пушку и осторожно стал ступать по ковру коридора. Вдруг из-за угла меня схватило двое мужчин в камуфляже спецназа, в черных масках, у которых висели автоматы на плече. Они заломили руки мне за спину.
— Кто ты такой? — спросил один из них. — Отвечай!
— Козаков Владимир, частный детектив.
Я хотел полезть в карман за лицензией.
— Тихо! Может у тебя оружие в кармане.
— Стоп, ребята! Это же Козаков. — В дверном проеме показался полковник Шередев. — Немедленно отпустите его.
— Извините, товарищ полковник. Я не знал, — сказал один омоновец.
Когда они меня отпустили, я почувствовал, что боль в боку тоже меня отпустила.
— Ну, Володя, как у тебя дела? — спросил Николай.
— Чудесно. Главарь банды обезврежен. От преступников и следа не осталось.
— Может, ты мне все расскажешь.
— Хорошо. Садись в кресло и слушай. Говорить придется много.
Я начал рассказывать. Пока я говорил, Шередев послал оперативную группу на место преступления и отпустил ОМОН, потому что задерживать никого не пришлось.
— Жалко, что Даша погибла. Отец и так расстроен, а когда узнает, что она организовала свое собственное похищение, то его может схватить инфаркт или инсульт.
— Да, — согласился я. — Но он уже все знает. Я только что от него. Железняк, конечно, сильно расстроен, но держал себя в руках. Все путем, хотя и убитой Даши ему жалко, как и мне.
— Да? А я почему-то думаю, что не убили меня. А вот вас убьют.
Я поднял голову вперед и увидел Дашу. Она стояла с пистолетом в руке. Живая, никак не мертвая. Я открыл рот от удивления и тут же его закрыл. Вот это номер. Как такое может быть? Впрочем, полковник был тоже очень растерян и не мог взять себя в руки.
— Ну, что, самцы, как я вас всех сделала, а? Меня так просто не убьешь.
— Как… как ты могла уцелеть? — едва выговорил Николай.
— Очень просто. Максим целился в сердце, куда и попал. А в внутреннем кармане, который находиться на уровне сердца у меня лежала металлическая фляга. Пустая. Я только лишь потеряла сознание, но потом пришла в себя. Синяк остался на левой груде возле соска, но ничего. А теперь, птички, оружие выбрасывайте. Живо, я сказала! — Она выстрелила рядом с нами, и пуля продырявила пол.
Я вздрогнул и не замедлил бросить "берету" на пол.
— Теперь ты, вонючий полковник.
Он колебался. Отдать оружие, значит лишить себя всякой надежды на спасения, чего и добивалась Даша.
— Ложи оружие на пол, иначе я тебе стрельну в лобешник!
Николай медленно выложил оружие на пол и пнул его ногой к Даши. Я пожалел, что омоновцы от нас уехали, но уже было поздно. Нас убьют, и никто не сможет спасти.