— Все же есть один факт не в его пользу: у Даши со стариком были плохие отношения. Об этом мне говорил уже не один человек.
— Но это ни о чем не говорит, — заметил полковник.
— Я всего лишь сделал допущение, пока ни на чем не базируясь.
Пауза, возникшая после диалога, длилась не более минуты, а затем снова возобновился разговор.
— Послушай сюда, — начал Николай, — я уезжаю в командировку завтра, и меня не будет где-то около недели. Если будет нужна помощь, то обращайся к майору Тихонову, старшему следователю по особо важным делам. Я ему все скажу. Так что можешь у него смело брать информацию, да и сам не забывай делиться своими источниками.
— Договорились.
— И еще: если будут очень серьйозные проблемы, позвонишь по этому телефону моему другу. У него дядя работает в областной прокуратуре зам. городского прокурора. Кажется, имеет звание генерал-майор. Это при экстерном случае.
— Хорошо, спасибо. Надеюсь мне эта помощь не понадобиться.
"Ситроен" остановился во дворе и я уже собирался из него выйти, когда мобилка подала сигнал звонившего абонента.
— Да, слушаю.
— Владимир Сергеевич, чем вы сейчас заняты? — спросил Эдуард Максимович.
— Собираюсь побеседовать с человеком, который делал монтаж на диске. Я вам об этом диске говорил, помните?
— Я все отлично помню, — голос моего абонента нервничал. — Есть новые зацепки у вас?
— Да, кое-что я нашел. — Я пересказал последние события, которые произошли.
— Вижу, вы времени даром не теряете.
— Разумеется.
— У меня скверная новость. Выкуп вчера я заплатил. Мой человек отвозил деньги в указанное место.
— Ну что не вернули вам дочь? — спросил я, заранее зная ответ.
— Вопрос риторический. Конечно, нет. Кроме этого они требуют пять лимонов. Если сумма будет расти такими темпами, то я скоро разорюсь. Мой бизнес рухнет как карточный домик.
— Да, я понимаю ваше положение. Пока, я не вышел на похитителей вашей дочери. Они — профессионалы и знают свою работу хорошо. Единственный след, на который я напал — это прямая связь Степана Омельченка с бандитами.
— Эти негодяи диктуют свои условия, и я должен им подчиняться. Обидно, что я пока ничего не могу сделать. Поэтому, постарайтесь их как можно быстрее найти.
— Хорошо.
Положив сотовый в карман, я вышел на улицу. Дул сильный ветер, но снега почти не было.
Я поднялся по грязной лестнице на шестой этаж и позвонил в двери. Ждать пришлось относительно не долго. Двери приоткрыли, и я услышал голос Андрея Воронкина:
— Кто там?
— Частный детектив Козаков. Мне нужно с вами поговорить.
— Ну ладно, проходите.
Я прошел по коридору и остановился в комнате, которая была обставлена со вкусом. Много мебели, гардеробный шкаф, чуть ли не до потолка и широкий диван, который стоял в углу. Над ним висела картина в стиле импрессионизма. Этот стиль меня не интересовал, я не видел его в хорошем свете и поэтому переключил свое внимание на мужчину.
Он был полный, небритый, с острым проницательным взглядом, тонким, немного кривым носом и сухими, плотно сжатыми губами. Его неряшливые волосы подчеркивали его беззаботность. Иными словами, рядом с ним не было представительницы прекрасной половины человечества, которая бы следила за его внешним видом и за его чистыми вещами. Поверх майки на нем была одета джинсовая куртка. Мужчина дотянулся до сигареты и закурил одну, предложил мне. Я, вежливо отказался. Почему-то, я заметил странную особенность: когда я прихожу в госте к незнакомому человеку, то он обычно перед беседой берет сигарету и начинает курить. В этом, я ничего плохого не вижу. В принципе каждый сам беспокоиться о своем здоровье, но привычка все подмечать у меня существует давно, и она помогает в моей работе.
— Так что вас интересует? — мужчина выпустил клубок дыма в мою сторону.
— Вы ведь делаете монтажи различных записей? — поинтересовался я.
— Да, это часть моей работы. Я вообще много разных компьютерных программ пишу, делаю монтажи, создаю антивирусные программы.
— Меня в частности интересует монтаж, который вас просил сделать Степан Омельченко, где четверо отдыхают на природе.
— Я уже и не помню. Омельченко — знакомая фамилия. А у вас есть фотография? На лица у меня хорошая память.
— Сейчас, — я достал бумажник и вытащил фото, — вот, смотрите.
— Ага, вижу. Да это он. Я узнал Омельченко. Он приходил ко мне недели две назад или даже раньше. А кто вам об этом сказал?