Налюбовавшись картиной, я повернул голову вправо. Там, кроме двух кресел стоял телевизор с плоским экраном и видеомагнитофон. Сверху над теликом висела еще одна картина. Но к сожалению не художника-морениста. Эта картина, на мой взгляд, была выполнена в эпоху романтизма.
Сидя в раздумье, я не заметил, как в комнату вошел сам хозяин Железняк. Он не сказав не слова, тихонько сел на стул. Его взгляд был прикован тоже к картине.
— Могу поспорить, что вы смотрите картину над телевизором. Что это за картина, знаете? — спросил он меня
— Нет.
Он назвал фамилию неизвестного мне художника.
— А какой эпохи эта картина?
— Эпохи романтизма.
— Правильно, — сказал отец Даши, — это хорошо, что вы разбираетесь хоть немного в искусстве. А то в наше время людей с высоким интеллектом мало. Большинство людей недалеких, которые владеют информацией в каком-то узком направлении. А общий кругозор у них очень слабый.
— Хорошо. Вы говорили по телефону, что хотели со мной поговорить, — я умел быстро переключаться с одной деятельности на другую. — Так в чем дело?
— У меня есть подозрение, что кто-то без моего ведомства находился в моем кабинете.
— У вас есть основания так утверждать? — задал я важный вопрос.
— Я не знаю. Но, по крайней мере, есть один факт. Бумаги, которые я храню в папке были перемешаны. Это я точно знаю, так как сложил их аккуратно по порядку.
— Можно осмотреть ваш кабинет?
— Конечно, пожалуйста, — он мне протянул ключи, — у вас глаз сыщика может заметить тонкие детали, которые я не разглядел.
Я повернул ключ в замке и толкнул дверь. Войдя в кабинет, я захлопнул двери и внимательно его окинул взглядом, попытался заметить "тонкие детали", как сказал бизнесмен. Таковых не было. Или их сразу не было видно. Я открыл ящик и глянул внутрь папки. Страницы были пронумерованы и лежали вперемешку. Даже если кто-то их пересматривал и потом положил обратно, то они вероятней всего лежали бы не с первой страницы, а наоборот с конца. Но поскольку они в разбросе я сделал два вывода. Первый: человек, который здесь трогал чужие вещи, уронил папку и впопыхах искал то, что его интересовало. И второй вывод: это сделал Эдуард Максимович и потом, чтобы создать впечатление, что здесь кто-то находился без его ведомства, перемешал их в кучу. Кроме этого, если бы кто-то их разбросал, то Железняк уже бы их аккуратно сложил по порядку, а не вложил в папку перемешанные. А если он хотел оставить все как есть, то оставил бы эти бумаги лежать на полу или в другом месте, где они лежали.
В это время в комнату зашел сам хозяин:
— Нашли какие-то улики незваного посетителя?
— Нет, не нашел, — произнес я и задал вопрос: — скажите, Эдуард Максимович, где вы обнаружили перемешанные бумаги?
— Как где, в папки они лежали, — сказал отец Даши. — А у вас есть какие-то догадки на этот счет?
— Нет, я ничего необычного не обнаружил.
Естественно, я не собирался делиться с ними своими подозрениями.
— Вы хотели осмотреть комнату Даши, — напомнил он мне.
— Конечно.
— Идемте, я покажу вам.
Мы поднялись на второй этаж по винтовой лестнице, которая предательски скрипела. Это мне напомнило старинные замки, где писатели любят описывать загадочные и зловещие события. Но я не в замке и верить в этот абсурд не собираюсь. Железняк открыл ключом дверь, которая находилась справа от меня. Я зашел в комнату в след за ним. Душный запах в комнате оставлял желать лучшего. Тонкий слой пили покрывал стол и верхушки шкафов. Не оставил он и без внимание настольную лампу. Я шире открыл двери, чтобы тошнотворный запах побыстрее выветрился и окинул комнату взглядом. Она была просторная и широкая, с большим окном. Стены были обклеены различными рок-группами и известными актерами. В комнате находился высокий шкаф с книжными полками, тумбочка и небольшой комод. Нижняя секция была занята плоским телевизором, видеомагнитофоном и видеокассетами к нему. Я открыл дверцу шкафа и вынул оттуда блокнот. Пролистав его, я обнаружил телефонные номера и адреса.
— Можете взять это с собой, — прокомментировал Эдуард.
— Благодарю, — я опустил блокнот в карман джинсов.
На столе я увидел фотографию. На ней кроме Даши был какой-то парень.
— Это ее брат Антон, — сказал он.
— А где он сейчас?
— В Париже, на заработках.
— Не знаете когда он вернется?