- Что?
- Я работала прислугой, домработницей...
Он побелел.
- То есть как?
- А вот так. И не вижу в этом ничего плохого.
- Значит, ты не была бухгалтером?
- Нет. Говорю же - я была домработницей.
- Сашка, какой ужас! - схватился он за голову.
- Ну почему? Никакого ужаса! Но зато мы это время все-таки немного легче жили, согласись?
- Но как? Сколько же платят домработницам?
- Мне платили четыреста пятьдесят баксов.
- Ну ничего себе! Актерам в театре такая зарплата и не снится! И никаких дополнительных услуг?
- Что ты хочешь сказать?
- Ты спала с хозяином?
- Глеб, побойся Бога! Я работала у абсолютно порядочных людей. У немолодой супружеской четы.
- Порядочные люди в наше время так не зарабатывают!
- Ошибаешься, бывает!
- Я не вчера родился!
- Именно вчера! Вчера у тебя было второе рождение, - решила я перевести разговор. - У нас начинается новая жизнь, и, если хочешь знать, вчера утром под нашей дверью уже болталась твоя фанатка.
В красной куртке и розовых колготках. А что касается Чацкого, я видела финал, и, на мой взгляд, это было просто здорово! Знаешь, как я тряслась? Но когда увидела, как ты делаешь финал, просто ошалела!
- Правда? Меня всегда ужасно раздражало, как Юльский кричал истошно: "Карету мне, карету!"
- Но ты и Репетилова блестяще играл! И вообще, ты многое можешь играть, а сейчас ты...
- Погоди, не заговаривай мне зубы... То, что ты рассказала про своего настоящего отца, про бабушку, это все правда?
- Чистейшая правда. Но кроме того, Глеб, бабушка подарила мне вот это кольцо и...
- А откуда эти ногти?
- Тебе не нравится?
- Нет, почему, красиво.
- Можешь себе представить, это тоже бабушка придумала. Боже мой, Глеб, о чем мы говорим? Бабушка больна, ей надо как можно скорее уехать, а ты с ней даже не познакомился... Послушай, у тебя завтра не найдется хоть четверть часика, а? Она живет на Арбате, возле театра Вахтангова.
- Надо подумать. Я и сам хочу убедиться, что эта бабушка не миф!
- Глеб!
- Ладно, молчу, молчу... Везучая ты, Сашка! Вон у тебя целых два отца, а у меня и одного-то, считай, не было...
- Но я же второго в глаза не видела.
- Неважно, все равно он о тебе думал, даже деньги какие-то оставил...
- Ты мне завидуешь?
- Что я, дурак? Это я так, к слову... А деньги нам даже очень пригодятся. Хотя нет, эти деньги мы тратить не будем.
- Это еще почему?
- Потому что хватит тебе нас содержать. Боже, я как подумаю, что ты.., что ты горбатилась на чужих людей... Сашка, ты простишь меня? Я без тебя не могу, ты же знаешь... И пусть эти деньги лежат, а я сам теперь заработаю на все, что нам нужно. Я знаю, я чувствую, теперь все будет по-другому. И главный теперь уж не посмеет говорить, что я слишком красив для Чацкого... Идиот... Знаешь, Сашка, я думаю уйти из театра...
- То есть как?
- А вот так! Доиграю сезон и уйду! Теперь мы не пропадем! А он пусть знает...
- Глеб, ты сейчас слишком взволнован, не надо ничего делать сгоряча. Вот съездишь в Италию, а потом..
- Потом - Освальд!
- Ты погоди, от разговора в ночном клубе до конкретных дел знаешь как еще далеко?
- Ты в меня не веришь?
- Если кто в тебя верит, то это я. И всегда верила.
А иначе давно бы тебя бросила.
- Сашка, ты правда меня любишь?
- Глебка, ты болван!
- Иди ко мне скорее!
...Утром Глеб повез меня в агентство, где я не без труда поменяла билет на воскресенье. А потом мы вместе поехали к бабушке. Ей было немного легче, и она сама открыла нам дверь.
- О, Саша, ты с мужем! - обрадовалась она, и тут же в коридор выскочила Инна Кирилловна. При виде Глеба она вспыхнула:
- Добро пожаловать! Заходите, заходите! Давайте знакомиться, я подруга Сашиной бабушки...
Что-что, а очаровывать старушек Глеб умеет великолепно. Он поцеловал обеим дамам ручки, был весьма мил и любезен, но от кофе отказался.
- Простите великодушно, но я спешу. А завтра непременно отвезу вас в Шереметьево. Во всяком случае, сделаю все от меня зависящее.
- Одну минутку, Глеб Евгеньевич, - обворожительно улыбнулась Инна Кирилловна. - Я вчера была на вашем спектакле и в таком восхищении, что просто слов не могу подобрать...
Глеб хотел что-то ответить, но старая дама великолепным жестом остановила его:
- Но слова тут и не нужны! Я сейчас сделаю вам один презент...
- Ну что вы, не стоит, - засмущался Глеб.
- Нет, стоит, я вчера, возвращаясь после спектакля, решила, что непременно передам эту вещь Саше для вас, я даже не рассчитывала, что мне удастся сделать это самой. Вот, возьмите!
Она протянула Глебу небольшой мешочек из зеленого бархата:
- Берите, берите, и пусть эта вещь станет вашим талисманом.
Глеб осторожно развязал мешочек и вытащил продолговатую бархатную коробочку. Открыл ее и воскликнул:
- Какая прелесть! Это булавка для галстука, да?
- Да! И эта булавка принадлежала не кому-нибудь, а самому Мамонту Дальскому!
Глеб стоял в полной растерянности.
- Вы мне не верите? Но это правда! Он сам подарил ее моему отцу, на его шестнадцатилетие! Видите, какой там чудесный узор на золоте? И маленький сапфирчик!
- Но я не могу принять такой подарок!
- Молодой человек! Вы вчера подарили мне такую радость, такое наслаждение, что я просто не могу не отдать вам эту вещь! Пусть даже вы не станете ее носить, но она должна принадлежать вам! Я так хочу! В конце концов, я гожусь вам в бабушки! Вы обязаны это принять...
- Берите, Глеб, - улыбнулась бабушка, - от Инны все равно не отвяжетесь, если уж она что-то решила...
- Спасибо вам огромное, но не думайте, что я это куда-нибудь заткну и забуду! Нет, я непременно буду это носить! Дело в том, что галстук я ношу только в особых случаях, так теперь в особых случаях я буду носить и эту булавку. Мамонт Дальский! С ума сойти!
Я видела, что Глеб страшно доволен.
Он еще раз поцеловал дамам ручки и убежал.
- Ну, Инка, признавайся, ты по уши влюбилась в мужа моей внучки! - со смехом сказала бабушка.
- Не стану отрицать. Но в моем возрасте это не опасно, правда, Саша?
- Конечно, я вам тоже очень признательна, Глеб был в восторге, можете мне поверить.