Но, учитывая их ситуацию, это было хорошо, что он вообще не улыбался.
– Вы правы, я не собиралась устраиваться няней, – в конце концов сказала Талия, тщательно подбирая слова. – Я приехала в Афины… по другой причине. Но когда вы подумали, что я пришла наниматься няней, я посчитала это… удачей. И приняла предложение.
– Удачей, – невозмутимо повторил Ангелос. – Почему же?
– Я полюбила Софию, мистер… кирие Мена. Она очень хорошая девочка. И я хочу помочь ей или, по крайней мере, стать ее другом.
– Но вы же признались, что у вас нет никакого опыта работы с детьми, а вы считаете, что сможете ей помочь?
Талия вздрогнула от его язвительного тона. Она заморгала.
– Может быть, у меня и нет никакого опыта работы с детьми, но я знаю, что это такое – быть ребенком…
– Это знает каждый человек на планете.
– Я знаю, что это такое – быть одинокой, – выпалила Талия и сразу же пожалела о своих словах. Она не была одинокой. Она всегда говорила Джованни, что не одинока, и она верила себе. Должна была верить.
– Моя дочь не одинока, – отрезал Ангелос. – Здесь, на Каллосе, у нее есть все, что ей необходимо.
– Все? – Возмутившись, Талия покачала головой. – Тогда зачем вы наняли меня?
– Я тоже задал себе этот вопрос, – парировал он. Откинувшись на спинку кресла, он медленно выдохнул. Талия почувствовала, как в воздухе возникло напряжение. – По правде говоря, у меня уже не было ни выбора, ни времени. И, кроме того, – недовольно продолжил он, – София, похоже, к вам привязалась. Но должен признать, исходя из нашего короткого знакомства, у меня вы не вызвали никакого доверия, мисс ди Сионе.
– Талия.
– Талия. На самом деле вы выглядите чрезвычайно легкомысленной и, боюсь сказать, взбалмошной…
– Но вы не побоялись сказать, – бросила Талия, не успев как следует подумать. Ее разозлила и оскорбила эта оценка. Что о ней знал Ангелос Мена? Только то, что она взяла с собой очень мало вещей и ей было плохо в вертолете. И только из‑за этого он принизил ее как личность?
– Вы не согласны со мной? – поинтересовался он, и Талия скептически рассмеялась. Несомненно, Ангелос Мена ждал, что она сейчас рассыпется в извинениях, но за что? За то, что у нее кружилась голова?
– Конечно, не согласна. Вы не знаете меня, кирие Мена. Вы не знали о моем существовании еще пару часов назад. Как вы можете судить обо мне, когда едва знакомы со мной?
– Я базируюсь на том, что видел. Я аналитик, мисс…
– Талия.
– Талия. – Он буквально прошипел ее имя. – Это моя работа – изучить ситуацию и быстро оценить ее.
– Может быть, слишком быстро. На чем базируется ваша оценка? На том, что я взяла с собой всего одно платье, или на том, что я нервничала в вашем вертолете? – Она с вызовом подняла бровь, сама удивившись своей отваге. Обычно она избегала споров, но обычно она в них и не нуждалась. Она пребывала в коконе безопасности и уединения. Но ей вдруг захотелось расправить крылья. И, как ни удивительно, это придало ей сил. Уж лучше она выпрямится, чем снова залезет обратно в свое убежище. – Ну так что? – с вызовом спросила она, когда он промолчал в ответ. – На том или другом?
Ангелос откинулся в кресле.
– Я понял вас, – сказал он. Лицо его осталось невозмутимым. Конечно, было бы глупо ожидать от него извинений. – Но вы поймите мои опасения, – продолжал он. – Я доверил вам свою дочь, своего единственного ребенка.
– Конечно, я вас понимаю, – вздохнула Талия, и боевой дух ее испарился. – Если бы у меня была дочь, я бы чувствовала то же самое.
Ангелос нанял ее, совсем ничего о ней не зная. Он имел право быть подозрительным, и он имел право задавать ей вопросы. Она действительно что‑то скрывала от него, как он и подозревал. Возможно, если она признается в том, что интересуется книгой… но нет. Пусть сначала он получше узнает ее.
– Если вы хотите что‑то узнать обо мне, – сказала она, пытаясь улыбнуться, – тогда задавайте мне вопросы.
Некоторое время он изучающе смотрел на нее, и взгляд его был оценивающим и задумчивым. Талия с трудом сохранила спокойствие под его прямым и немигающим взглядом.
– Вы американка? – наконец сказал он, и она прерывисто выдохнула, услышав эти простые слова.
– Да.
– Откуда вы приехали?
– Из Нью‑Йорка.
Он медленно кивнул.
– Должно быть, вам двадцать пять лет. У вас была работа до этого?
– Да, у меня и сейчас есть работа. Я художница.