- Ладно. Будем разбираться…
Затем Милу вернули в камеру, а увели Нину. В камере было еще темнее, чем в том кабинете, где с Милой беседовал офицер. Лампа-блин, прикрученная к самому потолку совершенно не давала никакого света. Настроение было отвратительное. И видимо, не только у Милы. Рита шумно вздохнула, села на своей кровати, которая жалобно под ней скрипнула. Вновь потрогала синяк под глазом:
- Больно? – Участливо спросила Мила.
- Больно. – Призналась Рита. – А у тебя вон царапина на подбородке и шее.
Мила автоматический провела пальцами по ране. Она вновь засаднила.
- Я вот ума не приложу, как ребенку объясню этот «бланш» под глазом. Да, и на работе в понедельник хихикать будут.
- Не будут. С чего бы хихикать?
- Ага…Ты наших не знаешь. Будут подкалывать теперь. Но…- Рита вдруг тихо, но заразительно засмеялась, - драка-то получилась знатной! Правда, я половину не помню. Тихонько пролежала себе под столом в отключке. Ой, а что теперь скажет Истомин? – Рита испуганно посмотрела на Милу. – Он же говорил, чтобы мы без него не ездили туда.
Мила уже не раз думала о том, какая реакция будет у Романа на их синяки и ссадины.
- Да, что вы с Ниной заладили: «Что скажет дядя Рома…Что скажет Истомин»…А мы ему не скажем до понедельника.
Рита молчала и хитро смотрела одним глазом на Милу.
- Что? – Не выдержала вторая.
- У вас с ним серьезно? – Рита понизила голос до шепота.
- Что «серьезно»? – Мила почему-то растерялась. Не ожидала она сейчас личных вопросов.
- Ой, да ладно тебе! – Рита пересела на кровать Милы. – Все же уже поняли. Меж вами отношения.
Мила почувствовала, что краснеет и разозлилась на себя. Почему ей должно быть стыдно за чувства к Роману?
- Знаешь, я думаю, что наши с ним отношения никого, кроме нас не касаются! – Она сказала эти слова слишком резко. И Рита это заметила.
- Ты не подумай! Никто и не осуждает. Наоборот! Все за вас рады. – Мила повернулась и пристально посмотрела Рите в открытый глаз. – Правда, правда! Роман – хороший мужик! И многие из наших хотели бы…- Видимо сообразила, что говорит не то, осеклась, - Но он выбрал тебя. И хорошо! Вот только…
- Что только? – Вопрос тоже прозвучал с вызовом.
- Оля. Не даст она вам спокойной жизни. Та еще эгоистка. Как собака на сене.
Мила удивилась. Не могла она подумать, что Рита знает выражение «собака на сене». Может еще и Лопе Де Вега читала?
- Оля выбрала свое уже. Ушла от сына и Романа.
- Ты ее плохо знаешь. Ей подавай все и сразу.
Мила вспомнила ту злость, которая накрыла ее в ресторане. И свое обещание больше никого и ничего не бояться.
- Я не боюсь ее. Хочет вернуть Романа? Пусть попробует.
Их разговор прервал приход Нины. А через несколько минут за ними пришел тот же молодой полицейский, который и провожал девушек в камеру.
- На выход! – Громко скомандовал он.
В большой комнате, со стеклянной стеной, за которой сидели дежурные полицейские, было многолюдно. Оказывается, в отделение привезли и музыкантов, и официантов ресторана. Все дали свои показания. Благодаря свидетелям, разобрались, кто пострадавший, а кто агрессор. По очереди выдавали паспорта, которые у них забрали, когда привезли сюда. Произнесли имя Нины, она скромно вышла вперед, и все вдруг начали аплодировать. Девушка растеряно оглянулась.
- Вы…чего? – Смущенно спросила она.
- Да Вы теперь местная легенда! – С улыбкой произнес капитан. – Это надо же – оседлать саму Галю-агрегат! Даже мужчины на это не пошли бы. Да! Легенда!
Нина разулыбалась. Видно, внимание ей понравилось. Из отделения они вышли в четвертом часу утра. Долго ждали такси, сидя на низкой скамейке у отделения и наблюдая, как расходятся другие участники вечернего происшествия. К девушкам подошел Мурин.
- Еще раз простите, пожалуйста. Никто не мог предвидеть такого скандала. Давайте встретимся еще раз и обсудим договор. А? – Он вопросительно уставился на Милу.