Мила подошла к машине. Собиралась сесть за руль. Из дома к ней бежала Светлана Михайловна.
- Милочка, возьмите пироги. Вам же понравились. И коллег завтра угостите.
Мила приняла огромный, вкуснопахнущий выпечкой пакет. Отказаться даже не подумала. А в нескольких шагах от машины стояли Роман с отцом. Они тихо о чем-то говорили. Низкие светильники, уставленные вдоль двора, давали не особо яркий свет, и Мила не могла видеть их лиц. Ей не хотелось отсюда уезжать. Но теплый, летний вечер превращался в ночь. Звезды яркими брызгами усыпали все небо. Недалеко в кустах стрекотали цикады. Девушке даже казалось, что она слышит плеск воды от озера.
- Мила, - тихо позвала ее Светлана Михайловна, - спасибо Вам за Матвея. Мы знаем, что Вы для него сделали. Нам Рома рассказал. Мы никогда не забудем Вашу доброту. – Голос женщины дрогнул. Мила испугалась, что она сейчас расплачется. А ей очень бы этого не хотелось.
- Я очень хочу, чтобы он поправился. И если в моих силах хоть что-то еще для него сделать, я буду только рада.
К ним широкими шагами направлялся Роман. Открыл перед Милой водительскую дверь.
- Поехали. Ты поезжай за мной. Хорошо?
- Ты тоже уезжаешь? – Светлана Михайловна явно была удивлена.
- Пусть едет. – Тихо, но твердо сказал, стоявший позади Виктор Николаевич. – А мы, мать, с Матвеем останемся.
- Хорошо. Я же не против, - покорно ответила ему жена. Она подошла к сыну и быстро поцеловала его в щеку.
- Аккуратно только!
- Ладно, мам. – Роман закрыл дверь за Милой, и пошел к своей машине.
Мила не спеша ехала за Романом. Габаритные огни его автомобиля служили для нее своеобразным маяком, указывающим путь во тьме. На душе было легко и спокойно. Возвращаясь в свой родной город несколько месяцев назад, она думала, что не будет ей тут покоя. А оказалось, что именно здесь она познает такую радость, как провести чудесный день в кругу семьи. И пусть даже не в своей. Но ведь такого у нее никогда не было. Мила улыбнулась, вспомнив, как мама Романа назвала ее «Милочкой», а ей это было даже приятно. Не резануло, не разозлило. А прозвучало по-домашнему и очень ласково. Вероятно, что именно Светлане Михайловне Мила позволит себя так называть. Да, обязательно позволит. Машина Романа замигала правым «поворотником». Они сворачивали в ее двор.
Конечно, Мила никуда не отпустила Романа в тот вечер. А он и не сильно-то хотел. Ей даже показалось, что парень заранее решил остаться у нее на ночь. Впервые им не надо было никуда спешить. Не надо было переживать за Матвея. И они наслаждались свободой. Не торопясь принимали душ вместе. Это было не совсем удобно. Но они крепко держали друг друга в объятиях. Нежно растирали по телу любимого невесомую пену для душа, стараясь не пропустить ни одного миллиметра. От этих ласковых прикосновений у обоих распалилась кровь. И их поцелуи становились все требовательнее, ласки откровеннее, а ладони все чаще стремились к местам, в которых сосредоточилось желание. Но, не смотря на то, что каждый уже сгорал от возбуждения, молодые люди все равно не торопились. Обоим хотелось получить максимум удовольствия от близости. А когда терпеть уже не смогли, как были мокрыми, отправились на кровать. И там продолжили доводить друг друга до высшей точки наслаждения. Мила уже откровенно стонала. Роман шумно вздыхал перед тем, как в очередной раз впиться губами в ее набухший сосок. Девушка первая не выдержала. Она перекатилась на кровати и оказалась над Романом. Села на него сверху и почувствовала, как в нее входит мужское естество. Застонала еще громче. Роман выгнулся ей навстречу и тоже издал глухой стон. Она хорошо видела его в свете уличного фонаря, проникающего через незашторенное окно в комнату. Он откинул голову чуть назад, разметал руки в стороны. Глаза мужчины были закрыты. Он слегка приоткрыл рот и тихо стонал при каждом движении девушки. Но вот он поднял руку и накрыл ладонью ее грудь. Несильно сжал напряженную грудь. От этого движения огонь внизу живота Милы разгорелся еще сильнее. Она уже была не в состоянии сдерживаться. И с громким криком упала на грудь Романа. Внутри бушевали сладкие спазмы. Роман глубоко вдохнул и тоже застонал.