- Могу сказать одно, - она повернулась к стоящему справа от нее генеральному директору, - я буду продолжать работать так, как работала до сих пор. Ради процветания Холдинга. И докажу, что мой профессионализм ничуть не ниже, чем у Ольги Григорьевны. – Хотела сказать еще что-то, но чувства все же взяли верх над разумом и голос дрогнул. Поэтому умолкла.
- Ну, вот и хорошо! – Генеральный подошел ближе и широко расставленными руками сгреб обеих девушек к себе. Мила оказалась нос к носу с Рубцовой. С ее французской парфюмерией и родинкой на левой скуле. Очень хотелось сейчас врезать по этой самой скуле, чтобы вместо ужасной родинки там появился черный синяк. Да, это бы хоть в какой-то мере успокоило бы потрепанное самомнение Милы, но не прибавило уважения к ней со стороны руководства Холдинга. Поэтому пришлось довольствоваться возможностью прожигать в сопернице дыру ненавидящим взглядом. А в ответ получать такой же.
- Я рад, что все разрешилось самым наилучшим образом. – Генеральный обдавал девушек своим дыханием: смесь недавно выкуренной сигары и выпитого дорогого коньяка. Все знали, что и то и другое – слабость Старика. Так его называли в офисе, хотя ему не было еще семидесяти лет. И выглядел он скорее на тридцать, чем на свои годы! – И я верю, что ваш филиал, Ольга Григорьевна, и наш холдинг будут процветать под нашим… - он коротко хихикнул, - …с Вами руководством.
Милу неслабо трясло. Если все будет так замечательно под их руководством, то что же в объятиях Старика делает она? Но вырываться не рискнула. Старик, наконец, ослабил свою хватку, высвободив дам на свободу из своих объятий и заглянул Миле в глаза:
- Мила Дмитриевна, я жду вас завтра в головном офисе у себя в кабинете. – И опять пронзительный взгляд куда-то внутрь Милы. Умеет он так: улыбаться одними губами, при этом внимательно заглядывать в глаза, словно проникая в саму душу. Сердце Милы забилось еще тревожнее. Но сейчас ни о чем таком она себе думать не позволила. Потом будет время пережить все заново и проанализировать. Сейчас главное – уйти из этого террариума. Скрыться от злобных и насмешливых взглядов. Дать себе время на то, чтобы собраться с мыслями после поражения.
- Хорошо, Вадим Николаевич. Во сколько я должна к Вам приехать? – Мила уже полностью владела собой и не позволила больше голосу дрожать. Пусть Генеральный видит, что она – сильная личность, умеет проигрывать и готова работать дальше, не смотря ни на что.
Он задумался всего на секунду.
- Утром у меня завтрак с немцами. Где-то ближе к обеду. Таня, - это помощница Генерального, - позвонит тебе и уточнит время. – Он похлопал по плечу девушки. Мила не любила, когда к ней прикасались. Кто бы то ни был. Но отодвигаться не стала, перетерпела.
- Я буду ждать звонка Вашего секретаря. – Мила не любила ждать чего бы то ни было. А тем более серьезного разговора с начальством, от которого зависело, возможно, ее будущее. Сразу представила, как будет мучиться на взводе весь остаток сегодняшнего дня, ночь и еще полдня грядущего. Но делать нечего. Слово Генерального – закон. Кто же с этим будет спорить? Разве что дураки. А Мила дурой никогда не была. – Вадим Николаевич, разрешите мне уйти, новые договора пришли. Работа не ждет. – И дождавшись короткого кивка седой головы, решительно направилась к выходу из конферец-зала. А за ее спиной вновь послышалось льстивое «поздравляем, Ольга Григорьевна!» и фальшивый смех.
Войдя в свой кабинетик, Мила захлопнула за собой тонкую, стеклянную дверь и прислонилась к ней спиной. Это маленькое помещение служило ей убежищем все три года, пока она возглавляла отдел договоров. Справа от входа – огромное от пола до потолка окно, слева – зеркальный шкаф выше человеческого роста. Первое время Миле казалось, что она работает в аквариуме. Но потом привыкла. Действительно удобно – видишь всех сотрудников на их рабочих местах, за счет окна в кабинетике всегда светло, а в зеркало можно мельком бросить взгляд, когда очередной клиент приходят подписывать договор. Сейчас этот аквариум опять показался девушке неуютным и продуваемым всеми ветрами. Возникло острое желание спрятаться в темной кладовке в родительской квартире. Пыльно и пахнет дурно, но зато там ее не могла найти разъяренная мать, и можно было спокойно пережить бури в семье и неприятности в школе. В памяти возникла старая, необихоженная «двушка» на окраине города в вечно грязном заводском районе. Перед глазами возникли обшарпанные с выгоревшими обоями и много где облупившиеся стены родного дома. Старая мебель, замызганные половики на полах, вонючая кухня с раковиной полной немытой посуды. Мила тряхнула головой, чтобы воспоминания исчезли. Давно она не думала ни о родном городе, ни о доме, ни о матери. Здесь ее дом. И не к добру все эти мысли. Просто накатило. Мила пробежалась глазами по кабинету. Тут она теперь проводила большую часть своей жизни. В этом офисном кресле, за этим столом. Больше тут ничего бы и не поместилось. Взгляд зацепился за настольный стеклянный вымпел, стоящий на небольшой черной подставке из пластика. На вымпеле хорошо читалась надпись: «Лучшему отделу филиала». Сколько сил было положено, чтобы заработать этот вымпел. И ведь он не один у нее. Вон там, за раздвижной дверью шкафа, на третьей снизу полке стоят еще два таких же. Три года работы руководителем отдела и три вымпела, как лучшим работникам года. Разве не показатель? Мила рванулась к столу, схватила вымпел и с размаху швырнула его о стену. Стекло разлетелось осколками по всему кабинету. Легче не стало. Опершись руками на стол и опустив голову, Мила старалась успокоиться, но у нее ничего не получалось.