Оказавшись дома, Мила положила вино в холодильник. Потом тщательно вымыла руки и переоделась в широкую шелковую тунику, которую носила дома вместо домашней одежды. Только после этого вернулась на кухню и, включив телевизор на музыкальный канал, начала сервировать стол. Вытаскивала из холодильника все, что могло послужить закуской к вину. Глянув на результат своего труда, удивилась. Стол ломился от еды. Не только на вечер, а на всю ночь хватит. И тут пришли Маша с сыном.
- Прости, но мне не с кем его оставить. – Маша явно извинялась за то, что пришла в гости с ребенком.
- Я знаю. Нет проблем. Вы уже ужинали?
- Да, Костика покормила быстренько. – Маша улыбнулась сыну. Тот переводил серые, покрытые густыми черными ресницами глаза то на маму, то на Милу. – Ему бы мультики включить, и он нам мешать не будет.
- Тогда мы дадим ему вот такое яблоко и включим в комнате мультканал. – Мила вручила мальчику большое красное яблоко. Тот взял его и тут же впился в него зубами.
- А «спасибо» сказать? – Строго спросила Маша.
- Шпашибо, - проговорил полным ртом мальчик.
Когда Мила усадила Костика смотреть мультики и вернулась на кухню, Маша, сидя за столом и глядя на стоявшие на нем тарелки с едой, спросила:
- А по какому поводу гуляем?
- По поводу моего отъезда.
- Как отъезда? – Маша округлила глаза и уставилась на Милу.
- Вот так. Сегодня мне объявили, что послезавтра я начинаю работать в городе Н-ке.
- Вот это да…а ты хочешь уезжать? – Маша наблюдала, как Мила наливала в высокие фужеры темно-красное вино.
- Не хочу. Но выбора у меня нет.
- А отказаться?
- И потерять все, что имею сейчас? Нет уж. С другой стороны, лучше перетерпеть эти два года где-то в «тьме-таракань», чем вылететь из Холдинга и оказаться неудел. Давай, Маша, выпьем за успех. Он мне понадобится. – И Мила подняла свой фужер навстречу соседке. Та протянула свой и с тихим «дзынь» ответила на предложение.
- Успехов тебе, Мила. – Девушки выпили. Мила два глотка, Маша – почти до конца. – И все же жаль, что уезжаешь. – Они помолчали. Маши прислушалась к звукам из комнаты, где Костик смотрел мультик. Оттуда слышался детский смех. – Ты же так привыкла уже к Москве. Столько лет здесь живешь…А сколько?
- Почти двенадцать. Приехала, когда только-только исполнилось восемнадцать лет. Поступать в Университет. – Мила задумалась. – Даже не верится. Столько пройдено, столько сил положила. И вот тебе…какой финал. - Она взяла бутылку с вином и налила полные бокалы. – Давай, Маша выпьем еще.
- Это мы так быстро «наклюкаемся». – Маша попыталась улыбнуться, но глядя на хмурое лицо Милы умолкла и, не «чокаясь», выпила бокал до середины.
- Я представляю, как тебе было трудно здесь в первое время. Я - коренная москвичка. И то иногда выть хочется от такой-то жизни. А приезжим…не представляю…Вот, приехала ты. Где жить? На что? Знакомые у тебя были?
Мила отрицательно помотала головой. Взяла кусочек полупрозрачного, в дырочках сыра, положила себе в рот и долго, тщательно жевала его. Делала это намерено. Никогда и ни с кем она не откровенничала. А сейчас почему-то вдруг захотелось рассказать обо всем Маше. Не похожа она на москвичей. Ни на «коренных», ни на «приезжих». Сумела сохранить человечность. В конце-концов, это как в поезде дальнего следования – люди раскрывают свои души совершенно незнакомым людям, понимая, что больше никогда их не встретят. Сейчас такая же ситуация. Уедет завтра Мила и никогда не встретится больше с Машей.
И она начала рассказывать. Медленно, с паузами.
- Не было у меня тут никаких знакомых. Бабушка и учитель по рисованию в два голоса твердили: «Поезжай учиться в Москву». Вот, я закончила школу и, на следующий же день после получения Аттестата, была уже на Красной площади. Ни родных, ни знакомых, никого в этом огромном городе. А я стою и радуюсь, что вырвалась из своих трущоб, что рядом нет мамки с ее вечными драками и скандалами. И отца с постоянно грустными глазами, как у бассет-хаунда, тоже нет. Мне казалось, что впереди только прекрасное будущее. Долго плутала по Москве. Знала только станцию метро, где Университет расположен, а где эта улица и где этот дом…кто бы его знал. Несколько раз спрашивала у людей дорогу. Одни показывали и объясняли, другие посылали по всему русскому народу известному адресу. А третьи вообще не в ту сторону указывали. Короче, ноги стерла, пока добралась. Но увидев свое имя в списках зачисленных, обрадовалась до потери сознания. Только радость была недолгой.