- А как же тебя в такой Холдинг взяли? – Маша каждое слово слушала внимательно.
- Работы наши смотрели, потом на защиту приезжали. И нескольких человек пригласили. Меня в их числе. Я счастлива была несказанно! Начала работать, легче стало. Зарплата по сравнению со стипендией казалась целым состоянием. Перестала по вечерам вкалывать на рынке за копейки. Но от комнаты в коммуналке не отказалась. Жила там, пока не назначили руководителем отдела. Вот тогда и съехала в эту квартиру. – Мила оглядела кухню, словно видела ее впервые. - Не по статусу на такой должности в коммунальной квартире угол снимать. Но ее мне тоже Холдинг оплачивает. Пятьдесят процентов. Так что, скорее всего, приедет сюда скоро другой жилец.
- Не хочу другого. – Маша грустно опустила плечи и склонила голову. – Я к тебе привыкла.
- Ничего. Все наладится. Вот увидишь. Лучше, расскажи мне про себя. – Мила устала от воспоминаний и решила перевести разговор на другую тему.
Маша рассказала про свое неудачное замужество из-за которого у нее сильно испортились отношения с родителями. Но, не смотря на всю ненависть к бывшему мужу, она ему была благодарна за сына, которого любила больше всего на свете. И про бабушку, которая позвала ее после развода жить к себе. Помогала ей во всем. А перед самой смертью оставила завещание на Машу. Так она и стала обладательницей хоть и небольшой, но своей квартиры. Уже когда Мила провожала гостей домой, Маша, тащившая спящего ребенка на руках, вдруг спросила:
- А на что ты все время откладывала? Ну, собирала деньги?
Они за этот вечер так сблизились, что Мила решила пойти до конца и сказать самое сокровенное:
- На пластическую операцию.
Маша промолчала, только округлила глаза. Перехватила поудобнее спящего Костика. Тот даже не пошевелился. Висел на маме, как тряпичная кукла.
- А ты не говорила. И что сделала? Подтяжку? Глаза? Нос? Губы? – Вопросы из нее летели со скоростью звука.
- Вот этого я не скажу. Государственная тайна под семью печатями. Спокойной ночи, Маша. – И Мила закрыла дверь за разочарованной соседкой.
Прислонилась к косяку спиной. Усталость навалилась каменной глыбой. Сколько она спала за последние двое суток? Мало. Мила повернулась к овальному зеркалу, висящему в прихожей, включила над ним светильник. В зеркале отразилось ее лицо. С темными кругами под глазами, опущенными вниз уголками губ. Кажется даже кожа какого-то серого оттенка. Устала. Вчера не выспалась. Игорь спит тревожно. Все время крутится, иногда стонет, разговаривает во сне. И даже храпит, если лежит на спине. Мила не один раз думала, как хорошо, что они не живут вместе, а Игорь лишь иногда приезжает к ней на ночь. Вот так мучиться постоянно она бы не смогла. А сегодня вот выдалась ночь откровений. Жалеет ли Мила, что нарушила свои принципы, и рассказала Маше о себе? Скорее, нет. Маша – уже пройденный этап в Милиной жизни. Девушка вгляделась в зеркальную поверхность и провела кончиком указательного пальца по носу. Пусть она сегодня открыла много своих секретов. Но никогда и никому она не расскажет о том, что много лет работала, как проклятая, на тяжелых работах, не доедала, носила обноски и копила деньги, чтобы раз и навсегда изменить себя. То, какой она была раньше, Мила старалась позабыть навсегда. Но сейчас не удержалась и вновь представила себе свое прежнее лицо. Нос, с горбинкой и чуть свернут набок. Это соседский мальчишка двинул ей кулаком за то, что она взяла поиграть его мяч. Миле было четыре года. Но до сих пор она помнила тот ужас, который тогда пережила. Острая боль обожгла все лицо, кровь хлестала из поломанного носа, словно из испорченного крана. Соседи вызвали «Скорую», девочку увезли в больницу и врачи долго колдовали над ней, чтобы хоть немного поправить дело. Это им удалось мало. Нос так и остался изуродованным. Врач говорил тогда матери Милы, что по достижению девочкой определенного возраста, можно будет сделать еще одну операцию. Выровнять перегородку и убрать горб с середины носа. Но мать только покивала головой, а дома заявила мужу и свекрови:
- Ничего, и такой проживет. На завод всех берут.
Потом наорала на Милу и заставила ее стоять в углу целый час. За что, девочка так и не поняла. Но считала себя виноватой в том, что теперь она уродина. Операцию Мила все же сделала. Сама. По окончании предпоследнего курса университета и накопив для этого нужную сумму денег. Теперь она любуется прямым, чуть вздернутым носиком. Форму оставили родную. Убрали только дефекты. А результат – просто чудо! Лицо стало неузнаваемым. Потом снова откладывала деньги. Уже на другую операцию. Уши. Они у Милы от рождения были такими круглыми и торчащими, что напоминали скорее задорные ручки у сахарницы. Даже волосами их прикрыть было невозможно. Они торчали и из-под прически. Врачи поколдовали, что-то там сломали…или наоборот, нарастили. Но Мила стала, наконец, обладательницей пары небольших, аккуратных ушек. Больше Миле ничего не пришлось исправлять. Когда она увидела свою новую внешность, оказалось, что и овал лица, и губы и глаза у девушки очень красивые. Это даже врач, делавший ей пластику ушей, сказал.