- У меня есть часа два три, пока они будут ходить по Третьяковке. Собери Совет на двенадцать. – Потом кивнул Миле:
- Пойдем, поговорим. – И широко распахнул перед ней дверь своего кабинета, пропуская вперед. Мила послушно вошла.
Кабинет Генерального был огромным и очень светлым. Ничего лишнего. Почти все пространство занимает длинный массивный стол. Вокруг него – мягкие изящные кресла. Мила насчитала десять штук. Во главе стола – большое, с высоким подголовником кресло. К нему и направляется Генеральный после того, как указал Миле на одно из кресел перед собой. На стене перед Милой – две небольших картины в стиле авангарда. А слева от девушки, в самом темном углу кабинета расположился большой аквариум со множеством разноцветных рыбок. Генеральный легко опускается в свое кресло. За что его называют «Стариком», не понятно. Высокий, поджарый, без намека на лишний вес. И только слегка еще седые волосы, аккуратно зачесанные назад, выдают солидный возраст мужчины. Смотрит все с тем же прищуром.
- Расстроилась вчера, да? – Он начинает разговор с прямого вопроса. Мила молчит, не зная, что ответить. Сказать правду, Генеральный решит, что она нюня. А лгать не хотелось. Значит надо брать начальство искренностью.
- Я не знаю, что сказать, Вадим Николаевич. Если скажу, что совершенно спокойно восприняла назначение Рубцовой на то место, о котором давно мечтала сама, то совру. А врать я не хочу и не умею. Да, мне неприятно, что все мои старания за последние три года пошли прахом.
Губы Генерального растягиваются в улыбке.
- Я ценю в людях честность. Спасибо, что не стала врать. Но пойми, вопрос о ее назначении решил Совет. И разница в вас была невелика. Я ведь тоже правду сказал – выбор был очень трудным.
- И что же решило дело не в мою пользу? – Мила действительно хотела это знать. Чем она не угодила Совету?
- Сколько ты проработала в нашем холдинге?
- Семь лет. Пришла сразу после окончания университета. Меня выбрали из всех студентов моего потока и пригласили. Сначала на стажировку, а потом предложили остаться…
- Да, да, я все это хорошо помню.
- Год стажировки, три – рядовым сотрудником, и три – руководителем отдела договоров.
- А Рубцова работает двенадцатый год. И тоже поднималась от рядового сотрудника. Семь лет. И в должности руководителя отдела дизайна объектов уже пятый год. Вот эта разница и сыграла ей на руку. Она более опытна.
Мила кивнула. Не доказывать же Генеральному, что опыт не всегда лучше молодой амбициозности. Все равно уже ничего не переиграть. Все решено. Но остается одна большая проблема.
- Я все понимаю, Вадим Николаевич. Но вот как я буду с ней работать дальше, не знаю.
Генеральный встал из-за стола, подошел к окну и долго молчал. Мила решила, что ее песня спета, и он думает, как бы ей об этом сказать покорректнее. Хотелось крикнуть: «Да говорите, как есть!» Но девушка призвала всю свою выдержку. Молчала и ждала. Наконец, Вадим Николаевич повернулся, но не пошел к своему креслу, а отодвинул одно из тех, которые стояли за столом и сел напротив Милы.
- Я тоже хорошо осознаю, что продуктивной работы у вас не получится. Рубцова будет считать, что ты дышишь ей в спину и специально тебя заваливать. Дойдет до того, что ты плюнешь на все и уйдешь искать место, где тебя оценят по достоинству. А я не хочу терять хорошего профессионала. Поэтому для тебя у меня тоже есть предложение. И надеюсь, ты не разочаруешься.
Мила напряглась. О чем это он? А Генеральный продолжал:
- Я хочу, чтобы ты возглавила один из наших новых филиалов в городе Н-к.
Из-под Милы ушла земля. От неожиданности она забыла, как дышать. В горле пересохло. Возможно, она ошиблась? Не так услышала.
- Простите, в каком городе?
- Я понимаю, что это не Москва. Но там тоже можно и нужно работать. Наш холдинг расширяется, развивается. Тем более, насколько я знаю, это твой родной город. Ты там родилась и выросла. А значит, знаешь местных людей, как никто больше. И сможешь правильно организовать работу филиала.
Мила слушала в пол-уха. Она не могла поверить! Генеральный хочет отправить ее туда, откуда она сбежала почти двенадцать лет назад. И пообещала себе никогда, ни при каких обстоятельствах не возвращаться обратно.