Левый берег респектабелен.
Идя по его отскобленному тротуару, вы увидите и логотип «Литературной газеты» на принадлежащей ей типографии, и вывеску фонда «Юные дарования», дальше, на старинном здании, пережившем «евроремонт», рядом с названиями трех-четырех обитающих здесь фирм вы обнаружите табличку с гравировкой «Палаццо «Цветной бульвар», именно так, поверьте на слово или пойдите взгляните; далее — вывеска «Деликатесы», еще дальше — «Импортная сантехника», а там — безымянный только что отреставрированный дворец, принадлежащий, по некоторым сведениям, компартии, что, по-видимому, последняя не афиширует, и, наконец, огромное бетонное здание, принадлежащее верхней палате Думы.
А вот берег правый.
Кондитерская и кофейная «Александрия» разделены магазином «Техас», перед которым днем гарцует фанерный голубого цвета ковбой — здесь торгуют американскими джинсами, быть может, из Таиланда; продуктовые лавочки, зеркальная мастерская в подворотне, несколько распивочных, в которых подделен даже греческий коньяк, загодя разбавлен шотландский виски, и натурально лишь «белое вино № 21», вывеска нотариальной конторы, которой на самом деле здесь давно нет, «Бинго» в помещении бывшего кинотеатра «Мир», показывающего-таки «эротические драмы» и триллеры, ресторан «38 попугаев» (и интересно, получает ли Григорий Остер с него гонорар за использовании марки), здесь же — контора «Лотто-телефон» с зазывной фразой «Позвони своей удаче», туристическая фирма, закрытый гей-клуб «Три обезьяны» — под вечер у неприметного входа караулит стайка солдат, неловко переминающихся с сапога на сапог; далее скобяная лавка, в которой теперь торгуют чем угодно — от отечественных конверсионных пылесосов до сирийских «французских» духов, но только не гвоздями, гриль-бар «Аннушка», обувные и платяные магазинчики, замызганная государственная почта и элегантный филиал частного «Мост-банка», старое здание Центрального рынка с марлевой то ли фатой, то ли паранджой на фасаде, починочная мастерская часов; у метро — один из последних на свете айсорских киосков чистки обуви и продажи стелек и шнурков, смуглые и золотозубые веселые продавцы роз, застенчивые подмосковные старушки с букетиками мимоз, которые отнюдь не цветут в их огородах, здесь же баба в дохе с пирожками и баба в китайском нейлоновом дутом пальто с «хот-догами», под каковой надписью пояснено — «горячие сосиски», торговцы застарелыми видео-боевиками и последней Александрой Марининой, газетные лотки, сто пунктов обмена американских долларов на рубли, а в самом конце, аккурат напротив парламента, скромный винный подвальчик с гордым названием «Третий Рим».
Эти берега, левый молчаливый и суматошный правый, не отрываясь, день и ночь смотрят друг на друга. И коли представить себе, что по волшебству вскрылись трубы, вырвались оттуда подземные струи, потекла посреди чахлого сквера, из которого на зиму убирают скамейки, вольная Неглинка река, то в водах ее одновременно отразились бы эти две стороны нашего Цветного бульвара.
Облако, река, «мельница»Гиляровский писал, что в окружающих Цветной бульвар трущобных переулках было в конце прошлого века скопление подпольных притонов: публичные дома самого дешевого пошиба и игральные дома, где шулера обдирали как липку разжившихся воров. Эти дома целы и сейчас, и, даже если ехать по более или менее приличному и чистоватому бульварному кольцу от Трубной к Петровским воротам, по правую руку вы можете увидеть край этого квартала, трех-четырех этажные здания с зияющими пустыми окнами, ободранные и крошащиеся.
Все подворотни и лазы в первом этаже углового дома № 1 по бульвару тщательно заделаны коричневым картоном от продуктовых коробок, листами ржавого железа, а одна арка даже перекрыта свежей кирпичной кладкой. Но четвертая от Цветного подворотня по отечественной безалаберности свободна для прохода во двор, а рядом с ней красуется вывеска: «Туристическая фирма «Красная мельница». Как все-таки любит русская жизнь скаламбурить. Дело в том, что «мельницами» на жаргоне прошлого века как раз и назывались подпольные игорные притоны.
Если здесь войти во двор и повернуть обратно к бульвару, то перед вам предстанет городской пейзаж после вражеской бомбардировки. Где кроется «туристическая фирма» — решительно непонятно, ибо здесь царство бродяг и бомжей, которых непривычный глаз никогда не увидит. У этих людей невероятная способность оставаться невидимыми и бесшумными, лишь иногда в солнечный денек кто-то из них рискнет и позволит себе выползти на свет Божий — погреться на бульварной скамейке, и тогда можно во всей красе рассмотреть такого персонажа, как будто он только что дезертировал из массовки, со съемок фильма по мотивам пьесы Максима Горького по оригинальному названию «На дне жизни». Кстати, он смотрит отнюдь не прибито, скорей — не без заносчивости, и гордо носит свои обноски, какую-нибудь рваную овчину и потертые нейлоновые финские зимние сапоги. Это важно — обитатели Цветного выбирают свою судьбу сами.