После щелчка камеры, лицо вновь стало прежним, а на душе стало тяжелее. Словно я сделала нечто неправильное.
- Вау! – соседка едва ли не подпрыгнула и сунула мне прямо под нос смартфон с треснутым стеклом. – Очень классно получилось!
- Точно… - слабо кивнула, жадно разглядывая цветное изображение. На секунду даже показалось, что это и не мы вовсе, а совершенно посторонние люди. Однако, несмотря на все, фотография действительно вышла просто замечательной.
На ней навечно остались запечатлены две девушки: одна со сверкающими глазами, широченной улыбкой и смешно сощуренным глазом, а вторая с всклоченными волосами, слабой улыбкой и задумчивыми глазами. Они совершенно не казались едва знакомыми людьми. Было ощущение, что они провели вместе, по крайней мере, целую вечность.
Позади девушек виднелся край крыши и растянулся бескрайний горизонт. Картинка действительно словно заключила в себе момент из жизни. Да я даже нужные эмоции могла вновь почувствовать. Словно на миг сама окунулась туда. То восхищение, легкость и ощущение полета всколыхнулись внутри, даря просто потрясающее ощущение.
- Очень красиво получилось! – подняла голову и вновь улыбнулась, вот только теперь искренне. Сашкина рука, до сих пор удерживающая у моего лица телефон, немного дрогнула, но в следующую секунду и на ее лице отразилась та же эмоция. В этот момент она казалась роднее, нежели те люди, с которыми я была с самого рождения. Невероятно!
- Эй вы! – окрик со стороны входа заставил очнуться. С ужасом повернулась в сторону голоса. Игорь Дмитриевич с пыхтением выбрался наружу и угрожающе осмотрел нас с ног до головы. – С ума что ли сошли? А ну, быстро в палату, иначе главврача позову!
Мужчина все еще держался за край небольшого навеса, не отводя от нас внимание. Его брови были сердито сведены к переносице, а на лбу залегло несколько глубоких морщин. Никогда раньше не видела его в подобном состоянии. Скорее всего, в этой ситуации будет просто молча послушаться и не отсвечивать.
И мы, не сговариваясь, довольно шустро затрусили в сторону небольшой дверки, пытаясь обходить травматолога по дуге.
4 глава
Яна
В электричке отвратительно чем-то воняло, словно здесь умерло по крайней мере не менее десятка людей. Еще и дверь туалета не закрыли, из-за чего она все время билась о стену, а вокруг все сильнее пахло. Еще и женщина, сидевшая рядом, пахла так, что закрадывались мысли о том, что она вылила на себя целый флакон дешевых духов с ароматизатором каких-то непонятных цветов. Просто ужасно! Надвинула козырек кепки ниже, чтобы он почти полностью закрывал лицо, и закрыла глаза, стараясь абстрагироваться от всего происходящего.
В самом начале вагона оглушительно рыдал ребенок, который не успокаивался с самого начала пути. Все плакал и плакал, крича при этом так, будто его резали на живую. На соседнем ряду трое мужчин, от которых нестерпимо сильно воняло потом, играли в карты и громко комментировали каждый ход. Их крики не смог остановить и проводник, который несколько раз попросил быть хоть немного потише. Однако это никого не смутило, и поддатые личности послали бедного щуплого паренька в дальнее путешествие. Хорошо хоть, что драка не началась. Но больше всего раздражал сам факт смешения стольких громких голосов, смеха, мультика, которым пытались успокоить плачущего малыша, и музыка, которую врубили настолько сильно, что она долетала и до соседних вагонов. А убедилась я в этом, когда попыталась ретироваться из этого ужаса. Хорошо хоть, что сначала додумалась просто так сходить туда, прежде чем тащить все сумки. Побаивалась, конечно, что вещи может кто-то стащить, но нести все это на себе просто так не хотелось. Да, и как потом оказалось, все это было бы зря. В остальных вагонах людей было еще больше.
От всех этих неприятных, резких звуков не спасали даже наушники в ушах, в которых не играла музыка. Смартфон лежал на коленях, поэтому без проблем могла бы включить какую-нибудь песню, но в последнее время выносить подобное было сложно. Каждый раз, стоило включить некогда любимые треки, голова начинала раскалываться, а внутри все протестующе сжималось. С каждым разом в голове все сильнее укреплялась мысль о том, что я больше не могу слушать музыку. Видимо то падение разделило жизнь на «до» и «после». А в новой жизни места для прежних занятий не нашлось.
Спина болела из-за часового сидения на деревянной лавочке, которая заменяла сидения. Она и стена под окном были расписаны не самым качественным граффити и неприличными надписями. Некоторые их них хоть и попытались скрыть, однако слой краски был настолько тонким, что через него все просвечивалось. Нервно поерзала на месте, стараясь при этом не задеть развалившуюся женщину, которая, не стесняясь никого, громко сопела и что-то бормотала всего сантиметрах десяти от меня, откинувшись головой на собственное плечо. Временами казалось, что она вот-вот просто упадет на меня и придавит своим весом.