Папа говорил, что эту фотографию они сделали сразу после выписки из роддома, но обратились не к самому хорошему фотографу, поэтому бумажка и была не самого лучшего качества. А может так ужасно выглядеть она стала и потому, что около десяти лет отец хранил ее с остальными вещами мамы в гараже, где постоянно протекала крыша. Вот и лица стали немного более размытыми, чем должны были быть, но это не мешало поддерживать определенную картинку в голове. Просто последние полгода стали слишком сложные для меня. Все время что-то забывала, не могла долго концентрироваться на чем-то, поэтому и поставила самых родных человек на видном месте.
- Положи на место! – крик вышел громче, чем я рассчитывала, да и Яна этого точно не ожидала, так как практически выронила рамку.
Быстро подскочила к девушке и выхватила у нее фотографию, едва ли контролируя свою силу. Может и дернула слишком сильно, потому что девушка болезненно поморщилась, но было абсолютно плевать. Зачем тянуть руки туда, куда никто не просит? Хотела уже высказать ей в лицо не самые приятные высказывания, но когда увидела округлившиеся глазища, так и осталась стоять с открытым ртом. Вот только плескался в глазах не страх, а нечто другое. И я никак не могла понять, что именно.
- Прости, я не знала, что ничего нельзя трогать, - сказано было не столько с сожалением, сколько с вполне заметным вызовом. Казалось, что таким образом она старалась защититься, а ни как обычно просить прощения. Неужели начала показывать зубы? Даже интересно.
Сжала зубы сильнее, переживая темноту перед глазами и поток пульсирующей головной боли, и только тогда вновь заговорила:
- Все нормально, но в следующий раз спрашивай. Вот, это твое.
Протянула сидящей напротив девушке ладонь, на которой блестела тоненькая цепочка. Но она не спешила забирать ее обратно, так и продолжала тупо пялиться как мой отец на сардельки. Вроде и еда съедобная, но брать совершенно не хочется.
- Тебе помочь надеть? – спросила я, хотя и ответ лежал на поверхности. Сможет ли человек со сломанной рукой самостоятельно застегнуть замок на шее? Конечно, но только если свернется в непонятную загогулину. Искренне сомневаюсь, что у Яны есть за спиной подобные умения.
Но, к моему огромному удивлению, она отрицательно покачала головой и, схватив украшение, просто небрежно засунула его в карман. И делала это настолько быстро, словно цепочка для него ничего не значила. Зачем тогда носила круглыми сутками, ни разу не снимая? Мне казалось, что она дорожит своей безделушкой, но видимо, вновь ошиблась.
Отошла назад, не придумав ничего лучше, и уселась на кровать. На самом деле я чувствовала себя не очень комфортно в сложившейся ситуации. Еще никогда прежде никто не приходил ко мне домой, тем более не заходил в комнату. Конечно, помимо Маши. Но девочка занимала так много места в моей жизни, словно стала настоящей сестрой. Яна же была другой.
У меня никогда не было близких друзей, которым могла бы до конца открыться. Скорее просто приятели в школе, знакомые на работе или во дворе. Вроде и вокруг все время мелькали люди, но ни разу не возникло желания сблизиться хоть с одним из них. Да и меня, на самом деле, по большей мере сторонились, считали ненормальной, больной. И все дело в слухах, которые словно тараканы быстро разбежались в разные стороны. Именно после пятого класса, когда в первый раз осознала собственные чувства, все и пошло не так. Может мир дал мне второй шанс? Может эта девушка – знак, что стоит что-то поменять?
- Кто на этой фотографии? – голос Яны вырвал из мыслей, заставляя вновь упасть на землю. Сначала даже не сразу поняла, что она сказала, но когда вопрос дошел до мозга, стало гадко, словно она осознанно надавила на больное.
- Моя мама, отец и я, совсем маленькая, - каждое новое слово приходилось буквально выдавливать наружу. Каждый раз, когда с губ срывался новый звук, внутри становилось все более тяжело. Черт, так не хотелось говорить, но почему-то продолжила, прожигая взглядом рисунок на стене. – Папа сейчас работает в полиции, а мама умерла. Она долгое время тяжело болела, и ее не стало, когда мне исполнилось восемь. Почти в мой день рождения.
Когда закончила говорить, давление в висках стало сильнее, а в горле встал неприятный ком. Как бы ни хотела сказать что-то еще, не могла произнести ни звука. Как бы ни старалась не выглядеть слабой, на глазах навернулись непрошенные слезы. Да, наверное, я никогда не произносила этого вслух. Все вокруг просто знали, что случилось, а новые знакомые и вовсе не придавали особого значения отсутствия у меня матери. Даже с отцом мы никогда толком не говорили на эту тему, предпочитая избегать данную тему.