И шел следом, мелся хвостиком. Судорожно искал в себе другие, правильные слова, которые сломали бы ситуацию. И не находил. И нарастало, поднималось внутри что-то такое… опасное и для него, и для нее тоже - если выпустить это что-то на волю. Потому что вот это состояние бессилия… оно было настолько знакомым и настолько страшным! Ничего страшнее он просто не знал.
Мужик в принципе способен разрулить практически всё, нужно только дать ему возможность действовать, он должен иметь такую возможность. А невозможность и бессилие убивали, они просто размазывали, дробили на атомы! И его уже буквально трясло от желания догнать, остановить, наорать, встряхнуть, заставить!
Хоть что-то сделать, хоть как-то! Но действовать.
Хрен знает каким усилием воли он дал Маринке уйти, не устроив безобразной мужской истерики. Упал, как подрубленный, на заснеженную лавочку. Сердце подкатывало к горлу, душило. В глазах плыло. И он стал судорожно искать спасение.
Нашел его по наитию… добрался как-то до доктора.
Сейчас же, хорошенько подумав после разговора с ним, и заново, на холодную голову вспомнив и проанализировав Маринкины слова…
У него осталась еще парочка вопросов к психотерапевту и на этом с общением можно закругляться.
Глава 21
Лешка прикатил на своем катафалке… гадство! Все виделось сейчас в черном цвете, на позитиве не воспринималась даже золотая осень. Будто вуалью серой подернуто… или саваном. А-а-а… дура – отчаянно готовилась я этот саван сдернуть.
- Заскакивай! – открыл для меня дверку, потянувшись через пассажирское сидение.
- Ты выходи, - не согласилась я.
- Случилось что? Ладно… - заглушил он мотор и вышел из машины, увидев, что я не сдвинулась с места. Матерый, взрослый широкоплечий мужик с короткой стрижкой и слегка подпорченной природой внешностью – ровный, чуть длинноватый нос казался намного крупнее из-за неровной полоски кожи более светлого оттенка – следа сильного солнечного ожога. Но его это не портило, со временем привыкаешь и не к такому.
А вот к чему я не привыкла, так это видеть его в офисном костюме. Турчак почти всегда носил джинсы и свободные футболки, просторные толстовки или худи. А сейчас выглядел слишком официально. Нет, и в бомбере с потертыми джинсами он не казался и не был белым и пушистым – уверенная и крепкая мужская жилка чувствовалась всегда. Но выползи он из машины одетым демократичнее, и мне психологически было бы легче. Наверное.
- Пошли в сквер… подышим. Недолго, Леш, я сейчас, только с духом соберусь, - настраивалась я на трудный разговор, - да, так вот - я получается совсем одинокая женщина…
- Я как-то могу помочь с этим, Мариш? Познакомить тебя с хорошим мужиком? Есть парочка нормальных, - нервно хмыкнул Леха, взглянув на меня искоса и немного странно, будто даже с опасением. Похоже заподозрил в нехорошем.
- Я беременна. Двойней, - мигом перешла я к делу, - а моей двоюродной родне по уши хватает своих проблем. И не скажу, чтобы они бедствовали, но точно там народ не жирует.
- А я значит жирую? – подмигнул с облегчением этот дурак и взглянув на мой живот, хмыкнул.
Да – пока бедненько, но потом вырастет такое, что Ксюше и не снилось – двое же. Я безотчетным жестом разгладила на себе толстый теплый кардиган и согласилась с ним:
- Да, Леша, ты жируешь. Заслужено и заработано, но есть такое дело. И мне нелегко сейчас говорить, но иначе я не могу – извини. Ты и Ксюша лучшие на свете родители, и единственные, наверное, которым я смогла бы доверить своих детей, - заспешила я, не глядя на него: - Валя, конечно, тоже молодец, у нее строем все ходят, порядок дома и дети отличники… но отец тоже нужен, особенно если будут мальчики, а лучше тебя папы я просто не знаю. Свою квартиру перед родами я оформлю на тебя или Ксюшу, сделаем фиктивную продажу. Так что если сдавать ее…
- Так, тормозни! - рыкнул, останавливаясь, Лешка: - Что у тебя случилось? Рак, понос, золотуха? Беременна – хорошо. Но ты же не умирать собралась?
- Ты понял, да? – выдохнула я с облегчением, - у меня был тяжелый ушиб головного мозга, даже кома… и есть риск не пережить роды. Тащить детей щипцами или вакуумом – сам знаешь… на такое я никогда не подпишусь. И даже кесарево… только если случай совсем экстренный, понимаешь? Я не буду учить врачей, как нужно работать, но не вижу смысла рожать на муки инвалидов. Лучше сдохну сама в этих потугах! Но я не сдохну, Леш, права такого не имею. Я все сделаю, как надо, я буду самой послушной роженицей на свете. Но я хочу гарантий и одна из них - естественные роды.