Был еще моральный аспект - поначалу я вникала в суть каждого судебного процесса, интересны были все подробности, особенно если дело резонансное. Но потом примелькалось, что ли? И я перестала удивляться равнодушию судей - принимая все это в душу, работать невозможно. Мне же с непривычки постоянно жаль было пострадавших людей - хоть плач, но особенно тяжело давались процессы с несовершеннолетними. Я уже чувствовала свою причастность к детскому вопросу, может поэтому? Но и волокиты в этих случаях было море - на заседания нужно было вызвать кучу педагогов, инспекторов по делам несовершеннолетних, законных представителей. Пока всех соберешь…
По утрам и среди дня мы коротко созванивались со Славом. Утром звонил он, среди дня - я. Однажды, когда я не приняла его звонок, потому что шло заседание, он примчался в суд. Воспользовался адвокатской корочкой, конечно, потому что я заметила его в кресле у самого входа. Отвлеклась, растерялась... попросила ответчика повторить. Слав поднялся и вышел, потом дождавшись меня на выходе. Было неловко - явно сорвался с работы. Так мы и договорились о порядке связи.
Настолько серьезное отношение к нашему договору было будто и приятно, но и как-то… горько от этого мне тоже было. Я старалась не копаться в себе - все равно будущее туманно, что зря терять нервные клетки, их расход и так зашкаливал.
Но великое дело привычка… разговоры по телефону - вначале по паре слов буквально, давались мне все легче. Не прыгало сердце, не потели больше ладошки… В вечерний созвон слов было больше, потому что он задавал прямые вопросы о здоровье и не ответить на них было нельзя.
Со здоровьем пока был порядок, хотя задница моя долго была ярко-синего цвета после того, как туда кололи препараты железа. Почему-то интересно было смотреть на это диво и часто, раздевшись, я изворачивалась перед зеркалом - смотрелась моя попа… трагично. Зато радовал, постепенно вырисовываясь, животик. Пока небольшой - талия сзади по-прежнему просматривалась, но рос он быстро. Доктор называл мою беременность… вернее говорил так:
- Я бы назвал вашу беременность, Марина Станиславовна… (тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить) образцово-показательной, разве что - анемийка? Но это мы легко исправим. И специалисты вами довольны. Не подведите меня, дорогая, я нацелен на естественное родоразрешение.
- А уж я как, доктор… - цвела я ему в ответ.
Я училась беречься: вставала медленно, а не срывалась с места, никогда не держала желудок пустым - дробное питание наше всё. Не отказывала себе в том, чего просил организм - имела такую возможность, потому что основную массу продуктов на неделю приносил в субботу Слав. И еще цветы…
Ни отказаться, ни запретить ему войти со всем этим в дом я не могла - уже чувствовала себя обязанной. И чувство это было ужасно неприятным. Не потому, что это Слав… а потому что быть в долгу и понимать, что долг этот возможно никогда не получится отдать, неприятно по определению.
Все это было неловко, субботы просто не хотелось - я понятия не имела, как вести себя с ним. А он еще и смотрел так, как в самом начале наших отношений - голодными блестящими глазами и будто любуясь мной. Хотя чем там…? Я набирала вес - потихоньку, но уже заметно. А еще на носу и, что особенно неприятно, над верхней губой потихоньку проступали пигментные пятна - будто большие веснушки. Почему-то стал шире и словно припух нос и даже губы. Красота, если она была, медленно, но верно уходила.
Но он старался задержаться подольше, разговорить меня, рассказывал интересные истории со своей новой работы… а я слушала его, разгружала сумки и понимала, что с каждым разом все больше загоняю себя в капкан долга.
Совет Вали попользоваться Славом был скорее шутливым, и даже наверняка - слишком легок был тон. Но именно это я сейчас и делала - бессовестно пользовалась, понимая и осознавая это. Но на этот момент я просто не видела другого выхода и дело было даже не в деньгах - его помощь скоро могла стать просто необходимой. В автобусе нечасто уступали место, даже когда животик уже хорошо обозначился, а когда он станет необъятным, я просто не заставлю себя лезть в эту толчею. А если еще когда-нибудь учую те сладкие духи… Я вышла на незнакомой остановке и не села, а почти упала на лавочку практически ничего уже не видя и не слыша - на грани обморока.
А он с самого начала предлагал подвозить меня на работу и с нее, даже уговаривал:
- Марина, это не сложно. У меня нормированный рабочий день - от звонка до звонка. То есть… - хмыкнул он - сказывалось «уголовное» прошлое: - Подумай пожалуйста о детях.