- Куда я денусь…? - ненавидела я себя сейчас уже не люто, а как-то вяло. Идиотка, влетевшая в аварию по собственной дури! Теперь страдают дети.
Значит… теперь нужно исправлять то, что натворила. И вскармливание, и остальное прочее - по максимуму, в идеальном исполнении, все, что могу, на что способна.
Доктор не назначал дату операции, осматривал меня каждый день и одобрительно кивал - все мол замечательно. А мои девчонки притихли и только иногда тяжело ворочались уже в самом низу. Живот невозможно было пристроить на ночь, днем я по сто раз бегала в туалет… А однажды утром проснулась и поняла, что - сегодня… это случится сегодня. После осмотра то же самое заявил доктор своему ассистенту:
- Готовим операционную. Ну что, Марина Станиславовна… как назовем девочек?
- А как звали вашу маму? - замерла я, загадывая.
- Ольга.
- Оленька и Анечка, - выдохнула я. Ну надо же, как совпало. Не иначе - к добру.
- Чудесно…
Анестезия была одним из негативных факторов - дети получали ее вместе со мной, но я уже устала думать об этом и многом другом, накручивать себя и бояться. И так уже знала абсолютно все о возможных последствиях и рисках. Что дыхание у малышей будут вызывать, потому что околоплодные воды не были выдавлены из легких в родовых путях - действия неонатологов были схожи с реанимационными мерами при утоплении. Знала о «клокочущем» дыхании и что девочки будут вялыми из-за препарата у них в крови. Семерка. Нам поставили семерку по АПГАР. Ниже пятерки - уже реанимация.
- Два триста у обеих, рост сорок восемь, - доложили мне, - хороший вес для двоечки. Хорошие девочки. А что не орут, а попискивают… еще наслушаетесь, не переживайте, - смеялась неонатолог, - отдыхайте пока, мамочка, детками займемся мы.
Я прикрыла глаза, чувствуя, как обрабатывают шов на животе. Боли не было, нижней половины тела я вообще не чувствовала. Все закончилось, навалилась усталость. Слабо мяукающие комочки увезли, я даже не смогла толком рассмотреть их, коснуться, что-то почувствовать к ним, кроме беспокойства, жалости и вины. Крохотные, мокрые… вокруг них суетились, занимались ими. И что молоко не придет сразу, а только через несколько дней - особенность после кесарева, тоже знала. А еще многое и многое нужно было организовать. Ксюша искала мне няню - собеседовала, рассматривая кандидатуры на круглосуточное проживание хотя бы на первое время. Валя обещала, что все необходимое будет готово к нашему приезду. Не в новом доме, наверное - там сложно, без машины будет никак…
И я отпустила себя, отсыпаясь два дня - дергаться и переживать точно не стоило, все равно от меня мало зависело.
Девочек приносили пару раз в день, клали мне на грудь. Я чувствовала их вес и тепло, а еще тонкий младенческий запах. Рассмотреть их так, как хотелось - досконально, пока не получалось. Но все то время, что они оставались со мной, я слушала их дыхание - нормальное, уже не шумное. И только теперь позволила себе мечтать - как буду гулять с коляской, кормить грудью, целовать щечки… сейчас только опасливо касалась губами слегка опушенных темным пушком макушек, опасаясь разбудить. Еще слабенькие и уже накормленные, они всегда спали и цвет глаз я не могла узнать… мои серые или, как у их биологического - карие? Неважно…
Обычно после кесарева выписывают на пятый-шестой день. Доктор продержал меня до десяти, наблюдая заживление шва. Но все-таки день выписки наступил. Меня обещали встретить.
- Мамочка, на выход! Готовы? - заглянула ко мне в палату медсестра, - там целая делегация - ждут вас.
Валя и Ксюха? Леша? Я оглядела себя - платье сидело слишком плотно, я набрала гораздо больше десяти килограмм за беременность. С девочками что-то ушло, но остальное категорически не желало вмещаться в девичий можно сказать размер. Свободный плащ скрыл это безобразие, я застегнула его и выдохнула - волновалась. Хотелось даже не выйти, а выбежать к солнышку, в лето, которое уже почти наступило - аномально теплый апрель зеленел густой дымкой на деревьях и ярко цвел одуванчиками на газонах. Двадцать два… с ума сойти! И тихие дожди ночами, свежесть, легкая прохлада ветерка. Господи, как я соскучилась по всему этому, как хотела уже вырваться отсюда!