И в горе, и в радости. Долго и счастливо.
Никита сказал «да». И пусть это Игра, пусть это всего на два дня, а потом мы вернемся, и все будет по-старому. Но я живу здесь и сейчас, а здесь и сейчас Никита Топольский от волнения все сильнее стискивает мою руку.
Я знаю, что он волнуется, пусть внешне этого не видно. Чувствую.
— Да, — выдаю с трудом, сглатывая слюну.
— Громче, милая, я не слышу, — с улыбкой просит священник, Никита поворачивает голову.
— Да, — повторяю тихо, но твердо.
— Вы можете обменяться кольцами.
И не успеваю я в панике подумать, откуда нам брать кольца, как передо мной появляется протянутая ладонь с двумя парными кольцами.
— Надевай, Маша, — Никита топит меня в своих глазах, которые кажутся сейчас темно-темно синими. Если я сейчас не грохнусь в обморок, это будет большая удача.
— Ну что же ты, милая, — подбадривает меня священник, — надень своему жениху кольцо.
Поспешно хватаю кольцо и дрожащей рукой надеваю на палец Никиты. Эмоции захлестывают через край, но вряд ли я кого-то обрадую, если сейчас разрыдаюсь.
— Теперь ты, жених.
Ник берет мою правую руку, по пальцу скользит изящное колечко с платиновым ободком и бриллиантом.
— Объявляю вас мужем и женой. Можешь поцеловать свою красавицу-жену, — обращается священник к Топольскому. Тот медленно поворачивается, наклоняется ко мне и прижимается лбом.
Запускае руку в волосы и берет за затылок. А меня отбрасывает на три года назад. Горячая волна поднимается из сердца и растекается по телу. Бежит по венам, ползет по позвоночнику, пульсирует в затылке. Затапливает по самую верхушку, до кончиков пальцев.
Сейчас Никита целует совсем не так, как обычно. Он целует меня так, как поцеловал в первый раз. В лифте. В мой первый в жизни поцелуй.
глава 35
Маша
— Он что, нас целый день возить будет? — спрашиваю Никиту, когда мы грузимся обратно в лимузин.
— Да, я арендовал его до вечера. Не хочу в день своей свадьбы сидеть за рулем, — отвечает Топольский, лениво забрасывая руку на сиденье за моей спиной. — Тебе не нравится? Хочешь поменять?
— Да нет, нормально, — отвечаю, хотя разве можно назвать нормальной временную свадьбу? Вот вообще нет. — И что теперь?
— А что ты хочешь? — Ник поворачивает голову. — Ты хотела в музей Неона.
Киваю.
— Значит едем в музей. Завтра днем летим в вертолетный тур в Гранд каньон, а сегодня мы гуляем где хотим. Здесь есть еще Автомобильный музей, там выставляют автомобили разных знаменитостей. Хочешь посмотреть? Можно просто по центру походить, здесь на каждом углу какая-нибудь достопримечательность.
— Было бы здорово! — от радости хочется захлопать в ладоши, но тут же опускаю глаза на свои ноги. — Только не знаю как долго я продержусь в туфлях.
Ник ухмыляется, с загадочным видом наклоняется и достает из-под сиденья коробку. Протягивает мне.
— Держи.
— Что это? — от неожиданности моргаю.
— Открой и увидишь, — Никита настойчиво всовывает в руки коробку: — Бери. Это свадебный подарок.
Открываю и восторженно ахаю. В коробке лежит пара белых кед с высокой шнуровкой. И я таки не сдерживаюсь и хлопаю в ладоши. А затем порывисто обнимаю Никиту.
— Спасибо! Это лучший подарок, который только можно было придумать! — и спохватываюсь. — Ой, Никит, а ты?
— У меня тоже есть, — он подмигивает и достает еще одну коробку. С точно такими же кедами, только черными. — Ну что, переобуваемся?
Я целый день его благодарю. Потому что музей Неона — это всего лишь облагороженная свалка старых неоновых вывесок, которые в разное время украшали знаменитые места Лас Вегаса. Представляю на что были бы похожи мои ноги, останься я в туфлях.
Мы идем смотреть на винтажные автомобили, поднимаемся на воссозданный борт «Титаника», где даже входные билеты выполнены в виде посадочных талонов с нашими собственными именами. Дата — апрель 1912 года.
Причем мне требуется несколько минут, чтобы сообразить, почему на моем посадочном талоне написано не «Мария Заречная», а «Мария Топольская».
Сердце на миг взлетает, перекрывая горло, но я сглатываю и заставляю его вернуться обратно.
Это не по-настоящему. Это просто такая Игра.
И давиться от боли ему тоже не позволяю. Пусть это просто Игра, но она слишком чудесная, чтобы испортить этот день. Я потом успею вдоволь позагоняться. И нарыдаться.
В какой момент Никита берет меня за руку, не замечаю. Наверное, с самого начала. Просто по инерции взял, сработала привычка ходить со мной за руку по универу. И мы так гуляем весь день несмотря на то, что между мной и Тайным клубом сейчас пролегает океан.
— Может, поедим? — Никита останавливается у одного из ресторанов, которыми Город Грехов набит битком.
— Только давай что-то не слишком пафосное, — прошу, показывая глазами на ноги, обутые в кеды.
Ник кивает и останавливает выбор на небольшом ресторанчике, который внутри оказывается обычной закусочной с баром, крытой обеденной зоной и патио с видом на Стрип.
Мы заказываем настоящие американские бургеры, Никита берет пиво, а я коктейль. Наверное прогуляйся мы так по Лондону, точно привлекли бы внимание. Я в белом платье и в кедах, Никита в рубашке, дорогих брюках и тоже в кедах.
А так, здесь таких как мы сотни пар. Мы то и дело натыкаемся на молодоженов самого разного калибра. От прячущихся в арендованных лимузинах до гуляющих за руки, как мы с Никитой.
Из ресторана выбираемся на аллею Стрип и проходим ее из одного конца в другой и обратно. Осматриваем все, что попадается по дороге, единственное, от чего я отказываюсь, это аттракционы. Никита пробует уломать меня на «американские горки», но я решительно упираюсь.
Адреналина в моей жизни было более чем достаточно, особенно в последние месяцы. Может когда-нибудь потом...
Зато едва дожидаюсь, пока мы добираемся до «Хай Роллера». И когда оказываемся в кабине-капсуле, похожей на космический корабль, я не сдерживаюсь и бросаюсь Никите на шею.
— Как хорошо, Ник, — восклицаю, захлебываясь от восторга, — как хорошо, что это все не по-настоящему!
Мышцы под ладонями каменеют, я ощущаю как воздух искрит от напряжения.
— Почему? — слышу хриплое. В ответ шепчу в самое ухо:
— Потому что тогда бы я умерла от счастья.
Ник ничего не отвечает, но когда я хочу отстраниться, не отпускает. Разворачивает лицом к стеклу кабины, сам прижимается к спине.
Запрокидываю руку назад, обнимаю его за шею.
— Я все равно очень счастлива, Никита. Ты даже не представляешь. Как хорошо, что ты придумал сыграть в свадьбу!
Он молчит, только дышит глубоко и неровно. И лишь когда поднимаемся почти на самую высоту, заговаривает, зарываясь лицом в мои волосы:
— Ты знаешь, что это самое высокое колесо обозрения в мире?
Прижимается крепче, я спиной чувствую его твердеющую эрекцию. Бабочки внизу живота трепыхаются как ненормальные, кончики пальцев немеют, колени подгибаются.
— Знаю, — шумно сглатываю, — сто шестьдесят восемь метров.
— Как насчет поцеловаться в самой высокой точке? — его негромкий голос пробирает до мурашек.
Проворачиваюсь в кольце рук на сто восемьдесят градусов. Обхватываю лицо Никиты ладонями и шепчу в самые губы.
— Горько!
Мы целуемся весь полный оборот колеса, не прерываясь даже когда в легких заканчивается кислород. И в этот момент я отчетливо понимаю, как я его люблю.
Несмотря ни на что. И мне все равно какой он, как он жил и что делал.
Я просто люблю. Больше жизни.
— Тебе точно здесь нравится? — спрашивает Никита, я уже сбилась со счета в какой раз.
— Сказала же, нравится!
Мы отмечаем нашу ненастоящую свадьбу во вполне настоящем итальянском ресторане. Здесь довольно демократичная атмосфера в отличие от роскошных заведений в отеле, где мы остановились. Я очень рада, что Никита выбрал именно этот ресторан.
Мы с ним гуляли по Лас Вегасу до шести вечера, затем лимузин доставил нас в отель, и Никита его отпустил. Я была хоть и счастливая, но вымотанная и уставшая. Ник ушел в душ, а я быстро переоделась и отнесла платье в круглосуточную прачечную при отеле.
Я могла надеть что-то другое на наш свадебный ужин, но потом передумала. Решила, что Никите так больше понравится.
Быстро освежилась в душе, пока набиралась ванная. В итоге пролежала в душистой пене не меньше часа, и только успела обтереться и набросить халат, как в дверь постучали. Это принесли мое платье, выстиранное, высушенное и поглаженное.
Ник хотел вызвать такси, чтобы доехать до ресторана, но я предложила идти пешком, чтобы заодно прогуляться. Ресторан расположен недалеко от нашего отеля, а Лас Вегас завораживает настолько, что им хочется любоваться бесконечно.
Мы выбрали самый дальний столик. Я так проголодалась, что готова заказать все блюда из меню.
Сделали заказ, и пока блюда готовятся, нам принесли вино и сырную тарелку. Никита поднимает бокал.
— Поздравляю! — салютует в воздухе. Я зеркалю движение и делаю глоток.
Вино насыщенное, терпкое, просто восхитительное. Официант зажигает на подсвечнике свечу, я беру бокал и откидываюсь на спинку стула. С любопытством осматриваюсь по сторонам.
Зал заполнен наполовину, в нем царит приятный полумрак, и меня внезапно настигает пронзительное ощущение дежавю.
Это все уже было. Мы вот так же сидели с Никитой в недавно открывшемся итальянском ресторанчике. Сразу после того, как я ввязалась в Игру, а Ник подрался с Максом Каменским. Он ждал меня во дворе дома, куда я ходила к репетитору по математике. Меня долго не было, и он уснул на скамейке, уронив голову на руки.
Именно тогда, в тот день я поняла, как сильно он мне дорог. Что я не просто влюблена, а люблю до одурения. И он тоже меня любил, я знала, видела. Это читалось в каждом взгляде, чувствовалось в каждом прикосновении. Я сама словно проваливалась куда-то, когда он меня целовал.