Выпиливая рамку для «нея»,Свистало чучело и тихо улыбалось…Напротив пела юная швея,И солнце в стекла бешено врывалось!
Северные сумерки
В небе полоски дешевых чернилСо снятым молоком вперемежку,Пес завалился в пустую тележкуИ спит. Дай, Господи, сил!
Черви на темных березах висятИ колышат устало хвостами.Мошки и тени дрожат над кустами.Как живописен вечерний мой сад!
Серым верблюдом стала изба.Стекла, как очи тифозного сфинкса.С видом с Марса упавшего принцаПот неприятия злобно стираю со лба…
Кто-то порывисто дышит в сарайную щель.Больная корова, а может быть, леший?Лужи блестят, как старцев-покойников плеши.Апрель? Неужели же это апрель?!
Вкруг огорода пьяный, беззубый забор.Там, где закат, узкая ниточка желчи.Страх все растет, гигантский, дикий и волчий…В темной душе запутанный темный узор.
Умерли люди, скворцы и скоты.Воскреснут ли утром для криков и жвачки?Хочется стать у крыльца на карачкиИ завыть в глухонемые кусты…
Разбудишь деревню, молчи! ПрибегутС соломою в патлах из изб печенеги,Спросонья воткнут в тебя вилы с разбегаИ триста раз повернут…
Черным верблюдом стала изба.А в комнате пусто, а в комнате гулко.Но лампа разбудит все закоулки,И легче станет борьба.
Газетной бумагой закрою пропасть окна.Не буду смотреть на грязь небосвода!Извините меня, дорогая природа, —Сварю яиц, заварю толокна.
Несправедливость
Адам молчал, сурово, зло и гордо,Спеша из рая, бледный, как стена.Передник кожаный зажав в руке нетвердой,По-детски плакала дрожащая жена…
За ними шло волнующейся лентойБесчисленное пестрое зверье:Резвились юные, не чувствуя момента,И нехотя плелось угрюмое старье.Дородный бык мычал в недоуменье:«Ярмо… Труд в поте морды… О, Эдем!Я яблок ведь не ел от сотворенья,И глупых фруктов я вообще не ем…»Толстяк баран дрожал, тихонько блея:«Пойдет мой род на жертвы и в очаг!А мы щипали мох на триста верст от змеяИ сладкой кротостью дышал наш каждый шаг…»Ржал вольный конь, страшась неволи вьючной,Тоскливо мекала смиренная коза,Рыдали раки горько и беззвучно,И зайцы терли лапами глаза.Но громче всех в тоске визжала кошка:«За что должна я в муках чад рожать?!»А крот вздыхал: «Ты маленькая сошка,Твое ли дело, друг мой, рассуждать…»Лишь обезьяны весело кричали, —Почти все яблоки пожрав уже в раю, —Бродяги верили, что будут без печалиОни их рвать – теперь в ином краю.И хищники отчасти были рады:Трава в раю была не по зубам!Пусть впереди облавы и засады,Но кровь и мясо, кровь и мясо там!..
Адам молчал, сурово, зло и гордо,По-детски плакала дрожащая жена.Зверье тревожно подымало морды.Лил серый дождь, и даль была черна…
Настроение
«Sing, Seele, sing…»
Ли-ли! В ушах поют весь деньВосторженные скрипки.Веселый бес больную леньУкачивает в зыбке.
Подняв уютный воротник И буйный сдерживая крик, По улицам шатаюсь И дерзко ухмыляюсь.
Ли-ли! Мне скучно взрослым бытьВсю жизнь – до самой смерти.И что-то нудное пилитьВ общественном концерте.
Удрал куда-то дирижер, Оркестр несет нестройный вздор — Я ноты взял под мышку И покидаю вышку…
Ли-ли! Пусть жизнь черна, как кокс,Но смерть еще чернее!Трепещет радость-парадокс,Как губы Гименея…
Задорный бес толкает в бок: Зайди в игрушечный ларек, Купи себе пастушку, Свистульку, дом и пушку…
Ли-ли! Фонарь!.. Имею честь —Пройдись со мной в кадрили…Увы! Фитиль и лампы есть,А масло утащили.
Что делать с радостью моей Среди кладбищенских огней?… Как месть, она воскресла И бьет, ликуя, в чресла!
Ли-ли! Вот рыженький студентС серьезным выраженьем;Позвольте, будущий доцент,Позвать вас на рожденье!
Мы будем басом петь «Кармен», Есть мед, изюм и суп-жульен, Пьянясь холодным пивом В неведенье счастливом…