— Займет всего семь часов, — сказал он, смешивая краску. — Вот уж повезло.
В ромкомах преображение ускоряют с помощью монтажа. Мне же пришлось высидеть несколько отупляющих часов. В киноверсии вам навряд ли покажут получасовой телефонный разговор героини с мамой о платье подружки невесты или ту часть, где она подкрепляется сэндвичами.
— Теперь макияж! — скомандовал Гэри всего четыре часа спустя, и девушка с короткой стрижкой и фарфоровой кожей притащила огромную серебристую тележку. Следующие два часа он потратил на создание на месте моего лица чистого холста, стирая с него каждую веснушку, захватив и шею до самых плеч. Перед началом работы Гэри для пущего эффекта закрыл зеркала. Поднапрягшись, я сумела разглядеть, что моя кожа приобрела ровный кремовый оттенок. Затем с большим мастерством и тщательностью Гэри принялся рисовать мне новое лицо.
Еще через час он утер лоб.
— Хорошо, мы закончили.
Его команда собралась вокруг, чтобы посмотреть; выражения их лиц ничего мне не говорили. Он разогнал их.
— Эви, дорогая, — провозгласил Гэри, — я разглядел в вас дерзкую девчонку, и, ей-богу, сдается мне, мы ее выманили. Я верю, что вы готовы к последнему штриху.
Меня втолкнули сквозь плотные шторы в раздевалку. На банкетке стояла большая шестиугольная коробка цвета вареной сгущенки, перевязанная атласным бантом.
— Что это? — спросила я у Гэри, который маячил за примерочной.
— Надевайте!
Я потянула за ленту и сняла крышку. На слоях хрустящей кремовой папиросной бумаги лежала небольшая тряпочка темно-зеленого, почти черного цвета. Я прикоснулась к ней. Мои ногти были точно такого же оттенка. Ткань приятно зашелестела, когда я достала платье из коробки, подол скользнул вниз и растекся по полу. Внизу стояла пара черных лакированных туфель на каблуках, с красными подошвами и шелковыми бантами на лодыжках. Рядом с коробкой лежало и нижнее белье. Очень утягивающее.
Смирись, Эви. Оно того стоит.
— Я готова, — крикнула я.
Гэри мгновенно отдернул занавеску в сторону. Увидев меня, он замахал руками.
— Так и есть, настоящая дерзкая девчонка! — воскликнул он. — А теперь встаньте тут и закройте глаза. — Три, два, один.
Я открыла глаза. Гэри выкатывал огромное зеркало. Возле меня собралась вся команда, а также несколько клиентов. Впервые в жизни никто не мог заметить, что я покраснела.
— О боже!
Гэри чуть не рыдал от восторга.
— Вам нравится?
Девушка, которая смотрела на меня из зеркала, была не Эви Саммерс. Передо мной стояла незнакомка в платье, которое обволакивало все ее изгибы невесомой дымкой. Сверкающая спираль гладких волос красивого рыже-золотого оттенка покоилась на обнаженном плече. Именно о таком оттенке я мечтала в юности. У этой особы была бледная, почти прозрачная кожа, огромные сапфировые глаза и темно-малиновые губы. Я вынуждена была признать, что она красавица.
Но это была не я.
— Спасибо, — сказала я, не находя более подходящих слов.
Гэри поцеловал воздух рядом с каждой моей щекой.
— Вы выглядите как воплощенная греза, — сказал он.
Да, греза, в которой прекрасный принц говорит девушке, что влюбился в нее, а затем превращает в совершенно другого человека.
Почему-то я не удивилась, обнаружив, что Эго приехал на лимузине.
— Подожди, — приказал он с заднего сиденья, прежде чем я успела сесть. Он на мгновение задержал на мне взгляд. Губы его изогнулись в медленной, довольной улыбке. — Эви Саммерс, вот ты какая!
— Что скажешь? — Я крутанулась на каблуках, чувствуя, что правая лодыжка вот-вот подвернется.
— Потрясающе, — признался он. — Это совершенно новая ты, Рыжая.
Я медленно выдохнула, чувствуя, что стянутые тональным кремом щеки не дают полноценно улыбнуться.
— Хочу поблагодарить тебя.
— Не за что, — сказал Эго, разливая по бокалам шампанское.
— Я всю свою жизнь была скромным полевым цветком, а ты сотворил из меня розу.
Эзра настороженно покосился на меня:
— Рад, что ты так думаешь. Ты наконец сядешь в машину?
— Мне потребовался этот макияж, чтобы наконец понять, какая я красивая.
Прошло несколько секунд.
— Похоже, ты не слишком довольна?
— Ты думаешь? Думаешь, я недовольна самой оскорбительной, самой женоненавистнической и высокомерной выходкой, которая только возможна, да, Эзра? — наконец взорвалась я. Он чуть не выронил бокалы. — Я здесь только для того, чтобы лично сообщить тебе, что наше свидание отменяется.