— Он может тебя удивить, — ответил Джереми.
После того как мои друзья ушли, я устроилась на мамином диване с камерой Анетт. И снова включила ее: мне было интересно посмотреть фотографии со свадьбы, а также проверить, успела ли девочка снять нас с Беном до того, как все полетело в тартарары.
По-видимому, я залезла в папку со старыми фото, потому что на экране появился снимок, сделанный несколько лет назад. На нем были запечатлены Анетт, Хлоя и Бен, улыбавшиеся в камеру. Волосы Хлои были светлее, чем у ее дочери, но улыбка точно такая же. Эти трое выглядели невероятно счастливыми, не подозревая, что скоро их маленькая семья изменится навсегда.
Они сидели в кофейне «У Джила».
Камера чуть не выскользнула из моих рук.
В комнату заглянула мама.
— Будешь пирожное?
— Да.
Она подала мне тарелку с маленьким брауни, опустилась на диван и обняла меня.
Мы обе посмотрели на фотографию.
— Какая прекрасная семья, — заметила мама. — Я так отвратительно вела себя с Беном. Сказала, что он тащится по накатанной колее. А на самом деле даже не это имела в виду. Мне нравились наши завтраки в кофейне «У Джила». Зачем только я это ляпнула?
Мама взяла с моей тарелки брауни и откусила кусочек.
— Иногда, пережив трагедию, мы пытаемся поставить все под контроль, чтобы подобное никогда не повторялось.
— Ты не пыталась, — заметила я. Диван был накрыт покрывалом, которое мама сшила сама. У дальней стены стоял синтезатор, на котором мама училась играть. Брауни она приготовила на занятиях по выпечке. Сколько я себя помнила, мама всегда пробовала что-нибудь новое, вечно пребывала в движении, никогда не стояла на месте.
— В каком-то смысле пыталась, — возразила она. — После смерти твоего папы я сделала все, чтобы гарантировать, что причиной любых перемен в моей жизни отныне буду я, и только я. Это помогло, но все же мне потребовалось много времени, чтобы смириться с тем, что всегда будут вещи мне неподвластные. Надо научиться принимать это.
Мне вспомнилось, какой была моя жизнь до сделки с Эго: я посвящала массу времени работе, которую столько же любила, сколько и ненавидела; у меня оставались старые друзья, к которым я была очень привязана, и в Лондоне я ни с кем не пыталась подружиться; после разрыва с Рики я не отважилась на новую любовь; после того, как Монти сказал, что у меня нет нужных качеств, я перестала писать.
— После папы я выбрала тот же путь, что и Бен, верно?
— Ох, милая ты моя. Каждый по-своему справляется с бедой. Но я надеялась, что однажды ты снова откроешься жизни. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, и, кажется, давно не видела тебя такой счастливой, как в эти последние несколько месяцев. Иногда перемены бывают очень полезны. — Мама протянула мне остаток брауни, и я взяла его.
— Я до сих пор жалею о том, что сказала вчера Бену, — призналась я. — И все-таки убеждена, что ему нужно снова начать жить. Как думаешь, он когда-нибудь сможет этому научиться?
— Кто знает? — ответила мама. — Быть может, он уже научился.
Мария: Ты уже решила, что будешь делать со своим сценарием?
Эви: Решила. В конце концов это оказалось не так уж сложно.
Джереми: А с привлекательным молодым вдовцом?
Эви: Тоже решила.
Мария: У тебя все получится!
Эви: Конечно. Но мне помогает осознание того, что вы все за меня. Мне очень повезло с вами.
Сара: Все это очень мило, но за торт ты все равно заплатишь.
39
Финал
ИНТ. КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛ «ИНТРЕПИД ПРОДАКШНС» ПОНЕДЕЛЬНИК, 18 ФЕВРАЛЯ, ПОЛДЕНЬ
Монти, Эго и Сэм-и-Макс сидят в конце большого стола. Все стены в комнате стеклянные, поэтому видно соседнее помещение с разноцветными круглыми стульями, сотрудниками, играющими в настольный футбол, и автоматом для приготовления «Маргариты». Каждый из участников встречи держит в руках экземпляр сценария. У Монти уверенный вид. На Эго темные очки. Дверь открывается, входит Эви.
— …Просто немного отшлифовать, но, полагаю, все мы согласимся, что этот вариант более чем приемлем… — Увидев меня, Монти замолчал. Затем вновь нацепил на лицо свою обычную беззаботную улыбку, хотя глазами нещадно буравил меня через стол. Я видела, что мой бывший босс лихорадочно пытается понять, зачем я сюда явилась.
Эзра Честер наклонил голову, спустив очки на нос, и посмотрел на меня так, словно был поражен моей наглостью. Я выдержала пристальный взгляд Эго, предоставляя ему возможность высказаться.
Однако он водрузил очки на место, откинулся на спинку стула и уставился в потолок. Эго уже несколько дней не брился, на голове у него была кепка — хоть и дизайнерская, но опять-таки не вязавшаяся с его образом.