Пляж находился всего в трёх кварталах, и пока мы добирались туда, Джейн ни на мгновение не замолкала. Мне это нравилось. Звук её голоса казался успокаивающим, как потому, что звучал постоянно, и мне никогда не приходилось гадать, о чём она думает, так и из-за его оптимистичной мелодичности.
Во время короткой прогулки она говорила обо всём и ни о чём — нефильтрованный поток сознания, и так я поняла, что Джейн решила немного доверять мне. Конечно, она наняла меня писать свою книгу, поэтому было необходимо, чтобы она открылась мне, но она это делала больше необходимого. Необязательно было показывать мне свою потайную дверь на пляж. Необязательно было сообщать мне, что она пишет Джулиану. Необязательно было приглашать меня сюда, в свой дом и в свою жизнь. Однако она всё это сделала, и я чувствовала себя польщённой.
Когда мы прибыли на пляж, она решительно направилась к понравившемуся ей месту, бросила сумку и сказала:
— Пришли.
Наши полотенца были подсолнечно-жёлтого цвета, и мы разложили их рядом, потому что Джейн сказала, что так у нас будет одно большое полотенце, а это лучше, чем два маленьких. Она села на свою сторону, а я — на свою. Я скинула шлёпанцы и посмотрела на мягкие волны. Я заметила, как какой-то ребёнок пинает мяч и гоняется за ним. Я не сводила глаз с ребёнка, но краем глаза видела, как Джейн стягивает платье через голову.
Я мельком глянула на неё и увидела, что она надела бикини в полоску того же неоново-розового цвета, что и спортивный лифчик, который был на ней на обложке журнала "Women’s Health". Невозможно было не восхищаться телом Джейн и не завидовать её полному отсутствию застенчивости. Я сосредоточилась на ребёнке, потому что не хотела пялиться на Джейн — точнее, хотелось пожирать её глазами. В отличие от Энди, пялиться на Джейн казалось запретным, и от этого мне захотелось этого ещё сильнее.
Я заметила пожилую женщину в соломенной шляпе, уставившуюся на Джейн, и это напомнило мне, что я тоже одна из её многочисленных поклонниц. Желание любоваться красотой вполне естественно. Мы всё время ищем красоту. Красота — пища для глаз. Красота — противоположность смерти. Вот какие мысли кружились у меня в голове, когда Джейн протянула мне тюбик солнцезащитного крема и сказала:
— Можешь мне помочь?
Прежде чем я ответила, она повернулась ко мне спиной. Она знала, что я не откажу ей, и, конечно же, я этого не сделала. Я сказала: "Без проблем", — даже слишком радостно, а затем выдавила немного солнцезащитного крема себе на ладонь и начала небрежно втирать его ей в кожу, как бы говоря, что совсем не нахожу её сексуальной.
— Хуже всего, когда приходится натирать самой себе спину, — сказала она. – Не сосчитать, сколько раз у меня на спине оставались пигментные пятна. Я называю это "загар в отсутствие друзей".
Я рассмеялась. Я была рада, что она заговорила, потому что молчание в такой момент было бы слишком интимным. Я работала быстро, пытаясь представить, что её плечи – это плечи животного или ребёнка — какого-то существа, к которому я вообще не могла испытывать сексуальных чувств.
Как только я закончила, она сказала:
— Повернись. Я намажу тебя тоже.
Я представила, как скажу: "Нет, не надо", — но вместо этого повернулась и стянула футболку с наигранной уверенностью, которую, я надеялась, она воспримет как настоящую.
— Давай намажем тебя, — сказала она, а затем втёрла лосьон с тем же усердием, с каким, как мне показалось, она намазывала маринадом кусок мяса.
Добравшись до моей шеи, она задержалась там, чтобы слегка помассировать её.
— Потому что я добрая, — заметила она.
Я ответила обязательным "спасибо".
Как только она закончила наносить солнцезащитный крем, я испытала разочарование и облегчение одновременно. Я поняла, что не дышала, пока она водила по мне руками.
Мы провели около часа, лёжа рядом друг с другом на общем жёлтом полотенце. Иногда, когда Джейн приходила в восторг от какой-нибудь идеи, она хватала меня за руку.
— Сегодня вечером мы сделаем севиче из креветок!
Она битый час переписывалась с Джулианом, а я в это время — с Энди. Потом мы поделились друг с другом лакомыми кусочками наших бесед.
— Джулиан спрашивает, что ему надеть на собрание анонимных алкоголиков, — сказала она. – Он просто не может без меня жить.
— Энди позже закажет гавайскую пиццу, — ответила я ей. — Нашу любимую. А ещё она прислала для меня посылку по твоему домашнему адресу.