Ноги запомнили короткую дорогу до пляжа, тело запомнило океан. Оно также запомнило руки Джейн, когда она втирала солнцезащитный крем мне в спину. Моей любимой частью был краткий массаж шеи в конце.
Я несколько дней не отвечала ей взаимностью, возможно, потому что не хотела, чтобы она подумала, что я с ней флиртую, и вот однажды до меня дошло: это не очень мило с моей стороны. Поэтому я тоже сделала ей массаж шеи, который был столь же кратким, как и те, что она делала мне.
— Ах, как это приятно, милая, — простонала она, и я попыталась не обращать внимания на охвативший меня трепет.
Джейн всегда заплывала гораздо дальше меня, и по тому, как она прыгала в волны и быстро размахивала руками, было ясно, что она не хочет, чтобы я следовала за ней. Её заплывы были единственным временем за день, когда она оставляла между нами дистанцию, и хотя это отчасти ранило мои чувства, я знала, что это, вероятно, полезно.
Её еда была по-прежнему превосходной.
Даже когда Бижу готовила вместо Джейн, что, учитывая наш график интервью, занимало большую часть времени, это было потрясающе. Почти все описания блюд Джейн содержали фразу "с грядки", которая казалась идеальным сочетанием декаданса и земного сознания. Мы ели рукколу с грядки поверх обжаренного ахи, лук-порей с грядки с филе-миньон и персики из сада в сочетании с йогуртом с соседней фермы. Частью распорядка дня Бижу было выходить на грядки и собирать продукты, посаженные Томом.
— Если бы я не делегировала полномочия, — сказала мне Джейн, — то никогда бы ничего не добилась.
Однажды за обедом она сказала мне, что отношение человека к жизни видно по его отношению к еде на тарелке.
— Если ты ешь быстро, значит живёшь в условиях дефицита. Если ешь медленно, значит живёшь в условиях изобилия.
Я вспомнила первые несколько дней в её доме, когда я уничтожала всё, что попадалось на глаза. Конечно, я не собиралась упоминать об этом. Хотелось стереть это из памяти, но Джейн упомянула об этом сама.
— Когда ты едва попала сюда, то у тебя чувствовался дефицит, — сказала она, — а теперь ты живёшь в условиях изобилия.
— Возможно, это правда, — рассмеялась я.
— "Возможно"?
— Это правда, — призналась я.
Позже тем же вечером я записала в своём дневнике: "Иногда мне кажется, что Джейн видит меня яснее, чем я сама".
Я знала, что способность Джейн разбираться в других была частью её успеха, потому что она сказала мне об этом однажды утром за завтраком.
— Хитрость в достижении успеха заключается в том, чтобы понять, чего хотят другие, — сказала она. — Каждый чего-то хочет. Если сможешь понять, чего именно, то у тебя будет преимущество.
— Чего хочешь ты? — спросила я её.
— Хочу свой грёбаный контракт, — сказала она, не секунды не размышляя. – А чего хочешь ты?
Внезапно и нежданно-негаданно ужасная печаль подступила к горлу, и, должно быть, это отразилось на моём лице, потому что Джейн спросила:
— Что случилось, дорогая?
Я проглотила непрошеные слёзы:
— Отец недавно умер.
— О, милая, — она встала с табурета и обняла меня. — Мне так жаль, — сказала она, и когда погладила меня по спине, я начала всхлипывать.
Объятия продолжались и продолжались, и точно так же, как я привыкла к вкусу её кофе, запаху мыла и ощущению её сильных плеч в своих руках, когда втирала ей солнцезащитный крем, я привыкла, как она прижимается ко мне всем телом. Мне казалось, что она защищает меня так, как я даже не подозревала, что нуждаюсь в защите.
Она подарила мне экземпляр своей кулинарной книги и сопроводила его такой пометкой:
Дорогой Заре,
Без тебя я бы пропала.
С любовью, Джейн
Кулинарная книга называлась, неудивительно, "Всего за 30 баксов", и Джейн выглядела на обложке сногсшибательно. На ней был фирменный наряд: фланелевый топ и рваные джинсы, — который были разработан для того, чтобы сказать всем женщинам Америки: "Я такая же домохозяйка, как и вы". В руках у неё был дымящийся яблочный пирог, а на лице сияла улыбка, которая каким-то образом умудрялась быть живой и спокойной одновременно.
Я засиделась допоздна, просматривая рецепты и рассматривая фотографии Джейн, позирующей с различными блюдами. Снимок, на котором она стоит со своим знаменитым жареным цыплёнком, наверное, был моим любимым, потому что мне показалось, что на нём она выглядит самой счастливой.
Каждые несколько страниц я возвращалась к началу и снова перечитывала дарственную надпись.
Дорогой Заре,
Без тебя я бы пропала.