Затем она отошла, чтобы вымыть руки:
— По-моему, лосось уже дошёл.
Когда мы ели лосося во внутреннем дворике, она сказала мне, что только что получила сообщение от одного из своих шпионов о том, что съёмки шоу Бри идут полным ходом.
— Возможно, мне придётся подружиться с Бри, — сказала она, вглядываясь в ночь, – чтобы выяснить, чего она хочет.
— Хороший план, — сказала я.
— Знаю, — Джейн запрокинула голову и завыла на луну. — Да пошла ты на хрен, Бри Джонс!
Я засиделась допоздна, составляя для нас плейлист, и в пятницу утром отправила его ей.
— Милая! Мне очень нравится его название!
Я назвала плейлист "Пошла ты на хрен, Бри Джонс!"
В нём было 10 злых песен, и 3 от "Metallica". Джейн подумала, что это самое смешное, что я когда-либо делала.
В тот день у неё была очень интенсивная тренировка. Каждый раз, когда я смотрела на неё, её лицо было красным, как свёкла, и она крутила педали быстрее обычного.
— Лучшая тренировка за всю неделю, — скажет она позже. — Гнев – он как топливо.
В пятницу вечером я уступила настойчивым предложениям Джейн воспользоваться её ванной.
— Наконец-то! — воскликнула она. — Я приготовлю тебе самую лучшую ванну, какую ты когда-либо принимала в жизни.
Я смотрела, как она добавляет в горячую воду соль и пенки.
— И бомбочку для ванны, которую мне прислала одна компания. Я её обожаю, — добавила она, добавив и её.
Затем она сказала мне, чтобы я расслаблялась, и вышла из ванной, не закрыв за собой дверь до конца.
Моим первым побуждением было закрыть дверь, но я этого не сделала. Вместо этого я притворилась, что не заметила, что она открыта. Я услышала, как в её спальне включился телевизор. Я взглянула в открытую щель и увидела её голые ноги на кровати. Я осознавала, что делаю, когда раздевалась — представляла, как она смотрит на меня. Каждое движение было частью танца, который я исполняла для неё.
Что бы вы сделали иначе, если бы у вас была аудитория? Как бы вы себя вели? Разве вы не стали бы, делая себя более привлекательной для кого-то другого, считать себя ещё более привлекательной?
Конечно, считали бы. И в этом была особенность Джейн. В её присутствии я нравилась себе ещё больше. Мне нравилось, какие чувства она во мне вызывала. Мне нравилось напряжение между нами, даже если я продолжала думать, что мне это кажется.
Чем ближе была дата отъезда, тем больше я старалась запомнить подробности: гладкую спину Джейн под моими руками, когда я втирала ей солнцезащитный крем, и то, как она наклоняет голову вперёд, словно умоляя меня помассировать ей шею подольше. То, как она стонет, когда я её массирую. Как её крошечные бриллиантовые серёжки ловят на солнце вспышки, похожие на цветомузыку. Её ступни без мозолей, веснушка над правой бровью — та, что иногда приподнимается в одиночестве, её фирменный жест. Мальчишеская походка. Пара джинсов, настолько рваных, что почти не прикрывают её ног. Другая пара, не столь рваная. Её слабый южный акцент. Её мыло "Dove".
Я уже знала, что куплю это мыло, когда вернусь домой, и уже знала, что, намыливаясь им в душе, буду представлять, как Джейн в своём душе в Ист-Хэмптоне делает то же самое.
Сколько времени пройдёт, прежде чем я забуду её?
Я начала часто задаваться этим вопросом.
В субботу вечером мы закончили наши интервью.
— Закончили, — сказал я, представляя, что книга уже напечатана.
Джейн села и посмотрела на меня. Её волосы были растрёпаны, и я подумала, что это выглядит мило.
— Правда? Закончили?
— Правда, — сказала я.
Она взмахнула кулаками в воздухе:
— Это нужно отпраздновать! Как будем праздновать? Соберём свежей клубники с грядки?
— Конечно.
— Клубника, потому что мы закончили, мы закончили, мы закончили… — пропела она, направляясь на кухню.
Я написала Энди: "Мы закончили!"
Она немедленно ответила: "ДА! Дай знать, когда забрать тебя из аэропорта!"
Затем Джейн вернулась с миской великолепной клубники и, взяв свободной рукой телефон с кофейного столика, сказала:
— Господи Боже, говорить о себе часами напролёт, днями подряд — это так утомительно! Хотя ты, конечно, знаешь, что мне это тоже понравилось, потому что я очень самостоятельная... — она взглянула на экран. — О боже мой! Угадай, кто сейчас стоит у ворот?
— Кто?
Она протянула мне телефон, и я увидела Джулиана, расхаживающего взад-вперёд по подъездной дорожке — голова опущена, руки засунуты в карманы, рюкзак на земле. На камере с высоты рюкзак был виден, на камере с переговорного устройства — нет. По какой-то причине именно этот рюкзак пугал меня больше всего. Какой взрослый мужчина с благими намерениями носит рюкзак по ночам?