Я думала, что это полное безумие.
И тогда я подумала, что это самое логичное, что когда-либо случалось.
В этот момент что-то перещёлкнуло — и внезапно прошлое стало выглядеть по-другому. Я не задумывалась над тем, почему между нами такое напряжение. Оно было реальным. И отчасти я знала это с той секунды, как увидела её впервые — когда мы появились на её подъездной дорожке.
— Что? — переспросила я, потому что это по-прежнему казалось слишком прекрасным, чтобы быть правдой, или потому что мне хотелось, чтобы она повторила это снова.
— Я в тебя влюбилась, Зара, — сказала она, не сводя с меня глаз. — Просто влюбилась.
— Я тоже тебя люблю, — сказала я и чуть не заплакала от счастья.
Перед уходом Бижу приготовила нам сырную тарелку с виноградом, что, по мнению Джейн, означало, что она знает, что между нами будет.
— Это сексуальная еда, — сказала она, поднося виноград к моим губам. — Ну, в кино, по крайней мере, и в Древней Греции. Они всегда едят виноград после секса.
Мы лежали на одном шезлонге у бассейна, голые, если не считать солнцезащитных очков, и виноград имел солёный привкус от её пальцев.
— М-м-м… — я поцеловала её в шею.
Мы ели сыр с виноградом, как животные, и запивали всё это прекрасной газированной водой — лучшей во вселенной, по словам Джейн, "Pellegrino", которую она предпочитала другим маркам, потому что там пузырьки более "пикантные".
Мы щупали друг друга в солнечном свете, скрытые и свободные на всей этой земле. Мы вместе прыгали в бассейн и бесцельно плавали, и было такое чувство, будто мы стали более молодыми и беззаботными версиями самих себя.
На мелком участке Джейн заявила:
— Ты не можешь уехать от меня прямо сейчас, Зара.
Я крепко поцеловала её, наши губы были скользкими от воды.
— Не могу, — согласилась я.
Затем она нырнула, схватила меня за лодыжки и потянула к себе, пока я не поплыла на спине. Когда она отпустила, я оттолкнулась от дна бассейна и затащила её под воду, крепко держа руками за плечи, а затем наша игра перешла в поцелуи. Вода, солнце, высокие зелёные изгороди, упругое тело Джейн — всё превратилось в калейдоскоп, закручивающий меня всё глубже, и это было чудесно.
В какой-то момент она приподняла мой подбородок пальцами, посмотрела прямо в глаза и спросила:
— Что скажешь Энди?
— Пока не знаю.
Она наклонила голову и слегка потянула меня за мочку уха:
— У меня есть идея.
— Какая?
Она обняла меня за шею своими сильными руками и сказала:
— Просто скажи ей, что остаёшься здесь, чтобы ещё поработать над книгой. Я ещё не совершала каминг-аут, понимаешь? Так что я думаю, лучше оставить это между нами. Хотя бы ненадолго. Ты не против, моя сладкая?
Вечером мы наблюдали за светлячками, кружащимися над огромными просторами травы, и я сказала Джейн, что их светящиеся узоры напоминают мне апострофы.
— Боже мой! — сказала она. — Ты настоящая писательница.
— Наверное.
— Когда ты напишешь собственную книгу?
— Не знаю, — сказала я. — Может быть, никогда.
— Вот чушь! — воскликнула она. — Знаешь, я слышу, когда ты мне врёшь.
— Вряд ли я вру.
— Ну, значит ты врёшь себе. Не будешь же ты вечно писать книги другим.
— Откуда ты знаешь? — её уверенность меня завораживала.
— Зара, в тебе сидит монстр, который просто рвётся наружу. Не думай, что я этого не вижу.
19
На следующее утро я проснулась от звука её голоса.
— Давай, Джулиан, — говорила она. — Подумай.
Прижав телефон к уху, она вышла из комнаты, а через 5 минут вернулась с улыбкой на лице.
— Привет, душистый горошек, — проворковала она.
— У тебя хорошее настроение?
— Это потому, что у меня такая манера говорить, милая, — сказала она, садясь на меня. — Джулиан угрожал позвонить в колонку светских новостей "Нью-Йорк Таймс", а я его отговорила. Он злится, что я не пустила его в тот день. Поэтому он мстит.
— А что он собирался сказать журналистам?
— Что я властная перфекционистка. Что почти каждый день обедаю совсем не тем, что показываю в своём шоу. Он способен сказать что угодно, чтобы очернить мой бренд. Чёрт, он может наговорить лишнего!
— Но разве не будет ясно, что он выдумывает?
— Нет, милая, — категорически заявила она. – Всем плевать на правду.
Несколько часов спустя, подумав об этом поглубже, я сказала:
— Поскольку Джулиан послушался тебя, значит ли это, что тебе нужно с ним встретиться?
— Нет, — сказала она. — Мы договорились о том, что любовь иногда означает дать другому побыть наедине с собой.
Для нашей тренировки тем утром я выбрала чёрные леггинсы из спандекса и спортивный лифчик, похожий на тот, что был на ней, плюс синий топ и серые носки. Впервые я надела пару её кроссовок, потому что оказалось, что у нас одинаковый размер ноги.