— Что случилось?
— Отец недавно умер, — с трудом произнесла я.
— О, мне так жаль, — Энди встала, обняла меня и не отпускала, пока я не перестала плакать.
Всё в ней, казалось, говорило: "Я — скала. Ты можешь быть непредсказуемой водой, а я всё равно останусь скалой".
— Я рада, что ты рассказала мне, — поведала она. — Не люблю светские беседы. Предпочитаю говорить о том, что реально.
В общем, мы заказали белого вина и палтуса и 2 часа говорили о том, что реально. Родители Энди были ещё живы и жили вместе, что мне показалось удивительным. У неё была близкая группа друзей, с которыми она хотела меня познакомить. Я сказала, что с удовольствием. Я рассказала ей о том, как мама ушла от нас посреди ночи с клетчатым чемоданом в руках, защищаясь от суровых ветров Болинаса, а затем улетела в Рим, где наслаждалась ослепительным солнцем.
После ужина мы отправились в живописный дом-шалаш Энди в Милл-Вэлли и просидели там до 04:00 – целовались и беседовали, обсуждали наши симпатии и антипатии. Ей нравились "Нью-Йорк Таймс", которые она клала в постель по воскресеньям, и латте с матча, но терпеть не могла футбол, кошек и ароматические свечи.
Когда подошла моя очередь, я сказала:
— Я люблю гулять. Ненавижу еду из микроволновки и смерть.
В итоге я много рассказала ей об отце. Мне казалось, что без него я чувствовала себя потерянным воздушным шаром, улетающим в открытый космос, но вместо того, чтобы сказать это, я описала его скульптуры, неутомимость и любовь к ягодам. Я не собиралась упоминать о своём финансовом положении, но потом всё же упомянула.
— Он оставил мне совсем немного, — сказала я, — но я и не рассчитывала на большое наследство, так что всё в порядке.
Утром Энди приготовила нам кофе.
— Сливки? — спросила она, наливая изрядную порцию себе в чашку.
— Да, пожалуйста.
Мы выпили кофе, растянулись на диване и лежали, сплетя ноги, до полудня, затем перешли в джакузи, где щупали друг друга, как подростки. В сумерках мы отправились в поход по мысу Марин. На ужин мы заказали гавайскую пиццу. В ту ночь мы занимались горячим, задорным сексом на её кровати с прочным каркасом из орехового дерева.
Менее чем через 24 часа после встречи с Энди я почувствовала, что жизнь превосходит мои самые смелые мечты — или мне казалось, что её жизнь превосходит мои самые смелые мечты, и мне хотелось быть её частью. Когда я проснулась в её постели на следующий день, она сказала:
— Пожалуйста, не уходи, пока я не вернусь с работы. Мне будет приятно думать, что ты здесь.
Потом она поцеловала меня и вышла за дверь с портфелем в руке, и мне показалось, что мы попали в ситком или что-то в этом роде.
Несколько минут спустя я мыла одну из её кружек на кухне и подумала, что, возможно, скоро это будет моя кружка. Я посмотрела в окно на её двор — скоро, возможно, это будет мой двор.
Интерьер в доме Энди был намного богемнее, чем у меня: многослойные ковры, антикварные зеркала, розовые бархатные подушки на тёмно-зелёном диване, — но прелесть бесформенности в том, что в любой момент ты можешь стать кем-то другим.
Следующие несколько часов я провела, уставившись в никуда, гадая, что произойдёт в будущем, и очень часто проверяя электронную почту. С момента беседы с Джейн прошло 4 дня, и мне нужны были деньги. Почему она всё тянет?
Затем, в тот же день, словно услышав мои мысли, она написала:
Здравствуйте, Зара,
Если вам ещё интересна эта работа, то вы приняты. У меня есть одна просьба. Приезжайте в Ист-Хэмптон на пару недель и побеседуйте со мной лично. Вы можете остановиться в моём доме.
Я позвонила Ким:
— Не хочу жить с ней!
— Ты в своём уме? — не поверила Ким. — Она же предлагает на 50 тысяч больше, чем ты получила за свою предыдущую книгу!
Эта сумма означала, что после выхода книги Джейн я смогу некоторое время не работать.
— Блин… — сказала я. – Это же всё-таки Ист-Хэмптон?
— Тебе там понравится, — сказала Ким.
Я позвонила Диего, который был вне себя от радости:
— Заберу тебя из аэропорта и отвезу туда сам!
Я посмотрела на наш двор:
— А как же всё-таки Энди?
— С которой ты знакома всего 5 минут?
Мой взгляд упал на барбекю — наше барбекю, — и я представила, как Энди приглашает друзей на вегетарианские кебабы, пока меня нет, и говорит что-то вроде: "Зара такая особенная. Не могу дождаться, когда вы с ней познакомитесь".
— Ну да, мы знакомы пять минут, — сказала я Диего, — но я уже поняла, что она особенная.
В тот вечер Энди вернулась домой с багетом и планировала приготовить брускетту. Когда я сообщила ей новость, она лишь на мгновение показала мне своё разочарование, а потом сказала: