На её лице была широкая улыбка, и я подумала, что после секса Джейн становится счастливее. Если мы будем чаще заниматься сексом, то всё будет хорошо.
Я подумывала сделать и себе бутерброд с арахисовым маслом и желе, но потом поняла, что вообще-то мне хочется салата. Моё желание получить полную миску зелени возросло, когда я открыла холодильник, а когда увидела, что у нас почти не осталось листового салата, моё желание возросло ещё больше.
Пока я готовила еду, она заказала продукты.
— Обычно я не позволяю себе есть хрустящие хлопья с корицей, — крикнула она с дивана, — но сейчас я ем всё, что захочу!
Ей не хотелось идти к столику снаружи, а хотелось остаться на диване, поэтому я присоединилась к ней там. Я задумчиво ела свой салат, пока она с жадностью поглощала сэндвич с арахисовым маслом и джемом. Ни с того ни с сего она спросила:
— Ты ведь никому не рассказывала о нас, не так ли?
— Ты же просила меня этого не делать.
Формально я не ответила на её вопрос, и, следовательно, это не было ложью. Я по-прежнему считала, что есть большая вероятность, что Джейн подозревает, что я что-то недоговариваю, но если и подозревает, то ничего не говорит. Она невинно посмотрела на меня, протягивая пустую тарелку, и сказала:
— Принеси мне ещё чипсов, пожалуйста.
— Конечно, — сказала я и принесла ей ещё чипсов в миске.
— Нет, я хочу весь пакет, — сказала она своим новым детским голоском.
Поэтому я принесла ей пакет, а потом пошла убираться на кухне. Пока я это делала, я выбросила несколько бумажных полотенец в мусорное ведро. Они закрыли мою фотографию с Энди, а это означало, что сцена, которую я представлял себе, когда Джейн собирается что-то выбросить и видит отвергнутый подарок, никогда не произойдёт.
Закончив уборку, я легла рядом с Джейн на похожую на облако кушетку и положила голову ей на плечо. Она продолжала есть чипсы, а я задавалась вопросом, является ли её новый голод формой саморазрушения или формой любви к себе. После её комментария о том, что обычно она не позволяет себе хрустящие хлопья с корицей, я подумала: "Джейн не ест слишком много, потому что не контролирует себя. Она слишком много ест, потому что раньше во всём себя ограничивала, а теперь навёрстывает упущенное".
Но когда она вытерла жирную руку о халат, меня встревожило, насколько сильно она перестала за собой следить.
"Её жизнь раскололась на куски, — напомнила я себе. — Это временно".
"Это временно" стало постоянным внутренним рефреном в дни после скандала. Это помогло. Прикосновения к ней тоже помогли. Чем ближе моё тело было к ней, тем меньше я волновалась.
Она доела пакетик чипсов, а затем решила, что было бы неплохо принести публичные извинения в Instagram.
— Ты ведь не против написать для меня текст, правда, сладкая моя?
— Конечно, нет.
Пока я писала, она гладила меня по волосам, и это было нежно. Это совершенно не вязалось с насилием. Я думаю, именно это позволило мне не связывать Джейн с актом насилия, о котором я писала.
Косые лучи солнца проникали сквозь ряд раздвижных стеклянных дверей, заливая нас тёплым светом. Её рука нежно скользила по моей макушке. Мои глаза были прикованы к экрану, и краем глаза я видела весёлую синеву бассейна и ослепительную зелень высокой живой изгороди.
Другими словами, всё вокруг напоминало мне о том, что нужно быть счастливой. Я писала:
Привет, народ. Я облажалась. Знаю, что никакие извинения не исправят того, что я сделала, но очень надеюсь, что со временем вы поймёте, что я ничем не отличаюсь от вас: я тоже иногда совершаю ошибки. Бри Джонс, если ты это читаешь, то я люблю тебя, девочка. И мне очень, очень жаль.
Джейн сказала, что звучит идеально.
— У тебя талант, — сказала она, и я почему-то вспомнила, как мать говорила ей то же самое о том, как она готовит и убирает, когда была маленькой.
От комплимента я почувствовала себя невероятно наполненной, как юная Джейн.
Она решила дополнить мой текст старой фотографией цветов, которая была у неё в телефоне, "потому что цветы нельзя ненавидеть". Публикуя это, она пробормотала:
— Пожалуйста, Младенец Иисус в яслях, пусть это поможет.
Затем она обновила поиск в Google по своему имени.
Джейн Бейли в городе после драки
Волна ужаса обрушилась на мою грудь.
Сначала она не поняла.
— Это ещё что такое?
— Мне очень жаль.
Она нажала на заголовок, и на экране появилось изображение меня и того парня с газетой. Моя голова была опущена, что скрывало большую часть лица. Огромные солнцезащитные очки скрывали всё остальное.
— Так это ты? — её глаза широко открылись, как и рот. — Зара!