В некоторые моменты она, казалось, действительно думала, что будущее можно спасти.
Однажды ей принесли пару очаровательных красных прихваток, и она решила запостить их.
— Измерим температуру публики, — сказала она. — Посмотрим, как у меня сейчас дела.
Она попросила меня снять крупным планом её руки в прихватках для запекания. Но потом решила, что нет, это должны быть мои руки.
— Потому что тогда все увидят твои милые фланелевые рукава — мои милые фланелевые рукава.
Я надела рукавицы:
— Может, мне открыть духовку?
— Вообще-то, — сказала она, — на этом фото нам нужна еда. Не могла бы ты что-нибудь испечь? Картошку по моему рецепту! Я бы её съела.
— Конечно, — сказал я. – Хочешь, испечём её вместе?
— Не особо, милая. Прости, — Джейн поморщилась. — У меня депрессия.
Она быстро поцеловала меня, и, поскольку я ни разу не получала от неё столько ласки, мне этого было более чем достаточно.
К счастью, у нас в кладовке была куча картошки. Пока она варилась, я сидела с Джейн на диване, и мы смотрели выпуск её старого шоу — тот, в котором она готовила желе с необычными ягодами на дне.
В какой-то момент я взяла её за руку, потому что хотелось быть ближе к ней, и сказала:
— Ты такая красивая, Джейн.
— Которая из нас? – переспросила она, взглянув на экран. – Та или эта?
— И та, и другая, — сказала я, потому что отказывалась думать, что она отличается от прежней себя, или, по крайней мере, отказывалась думать, что это продлится долго.
Час спустя, когда картофель был готов, она сфотографировала меня, держащую его в прихватках. Мы выбрали лучший кадр. Но потом Джейн передумала.
— Что я делаю? — спросила она. – Кто теперь купит у меня рекламу?
— Но разве сейчас ты не более знаменита, чем раньше? – спросила я. — Мы не знаем, что будет дальше.
— Отлично, — она отправила фотографию Кэндис с пометкой: "Скажите им, что могу запостить её бесплатно".
На следующее утро Кэндис прислала ответ:
Компания Toasty Mitts благодарна за твоё желание прорекламировать их продукт, но больше не заинтересована в сотрудничестве. Мне жаль, Джейн. :(
— Да пошли они на хрен! — выругалась Джейн. — Я всё равно запощу эту фотку.
Комментарии были неоднозначными.
Королева Джейн навсегда!
Если ударить кого-нибудь в таких прихватках, будет не так больно.
Картоха просто класс!
Диего не писал мне всю неделю, и я ему тоже.
Иногда, когда Джейн была в плохом настроении, я представляла, как он советует мне:
Её только что выгнали с телевидения. Пусть она погорюет.
Я знала, что в будущем мы с Диего будем часами сидеть в городском кафе, и я буду пересказывать каждую деталь. К тому времени мы с Джейн уже будем на виду у публики как пара, и всё, что происходило сейчас, превратится в далёкое воспоминание.
Убираясь в доме, занимаясь спортом, плавая в бассейне и спускаясь по травянистому склону в одежде Джейн, я размышляла о будущем.
Я много размышляла о будущем.
Однажды, подметая полы, я вспомнила слова, сказанные мне однажды старым психотерапевтом: "Твоё живое воображение — величайшая сила и величайшая слабость".
Много ночей мне снился один и тот же кошмар о лабиринте, и в ту ночь он повторился.
Сначала я чувствовала себя счастливой. Потом я заблудилась. Изгороди выросли до высоты небоскрёба. Я запаниковала. Я знала, что мне никогда не сбежать. Я умру в этом лабиринте.
Я продолжала надеяться на лучшую концовку — ту, в которой выхожу невредимой, — но подсознание было либо слишком умным, либо слишком тупым, чтобы согласиться с моей историей наяву, поэтому концовка не изменилась.
Я всегда просыпалась перед самой смертью.
В конце недели, прямо перед тем, как мы легли спать, Джейн приподняла диванную подушку и вытащила пистолет. Я смотрела, как она кладёт его в карман халата.
— На всякий случай, — сказала она.
Наверху я видела, как она убирает пистолет в ящик ночного столика.
Её движения казались привычными. Сколько дней она носит пистолет в доме, а я и не замечаю?
— Ты смотришь на меня так, словно боишься, — сказала она.
— Извини.
— Ты правда меня боишься?
— Нет, — рассмеялась я. — С чего бы мне тебя бояться?
— Не знаю, — она вздохнула.
Мы легли на кровать. От неё пахло чипсами, она не принимала душ 3 дня, но я всё равно считала её красивой.
34
То, насколько ситуация ухудшилась в течение следующей недели, невозможно изобразить одной прямой линией, идущей вниз. Всё было более запутанно. Наше падение было беспорядочной чередой взлётов и крутых пике. Каждый раз, когда линия резко падала, я думала, что наступает конец света. И каждый раз, когда она поднималась снова, мне казалось, что я зря думала, что наступает конец света, и вновь преисполнялась надежды.