Нежелание Джейн вести какой-либо иной образ жизни, кроме сидячего, сохранялось. Я перестала приглашать её поплавать со мной, перестала спрашивать её, не хочет ли она одеться. Единственный раз, когда я о чём-то попросила, это когда мне захотелось выйти наружу.
— Эй, не возражаешь, если...
Я всегда начинала свои просьбы именно так.
Что мне больше всего запомнилось о той неделе, так это что даже воздух в доме изменился. Потолки у неё были высокими, но в комнатах всё равно настигало ощущение клаустрофобии, а тишина ранним утром и поздним вечером, когда она не смотрела повторы своего шоу, была полной и глубокой. В этой тишине я стала лучше слышать своё дыхание и биение сердца в груди.
— Я хочу завтрак в постель.
Так началась неделя.
— Хрустящие хлопья с корицей? — я не удивилась.
— Ага, — она вытянула шею сначала в одну сторону, потом в другую.
В уголках её глаз остались остатки сна, которые она собиралась вот-вот вытереть.
В конце концов, я сделала это за неё сама.
— Спасибо, мам, — рассмеялась она.
— Не за что.
— О, я знаю, чего хочу.
— И чего же?
— Французский тост — с сахарной пудрой, кленовым сиропом, толстым куском сливочного масла и ягодами из сада.
— Отлично.
— Вообще-то, бог с ними, с ягодами. Не хочу, чтобы ты выходила на улицу, пока я не спущусь. Если нападёт стервятник, я не успею добежать до тебя.
— Уверена, что смогу защититься, не волнуйся.
— Нет, — резко сказала она.
— Как хочешь, — сказала я бодрым тоном.
Язык моего тела говорил то же самое: "Я бодра. Я счастлива быть здесь с тобой. Я понимаю, что ты сейчас переживаешь трудные времена". Я двигалась искромётно, совсем как прежняя Джейн. И я была столь же забавной, как и она.
— Знаешь, мне все равно не хотелось собирать твои ягоды! Кому нужен этот свежий воздух!
Она только односложно рассмеялась, глядя в телефон.
— Семь стервятников уже у ворот, — заметила она.
— Отлично! — пропела я. — Увидимся через минуту с твоим французским тостом!
Когда я готовила французский тост, меня манил длинный ряд раздвижных стеклянных дверей. Я чувствовала траву под ногами каждый раз, когда выглядывала наружу. Меня это реально доставало.
Или со мной всё в порядке?
Да, со мной всё в порядке. Позже я попрошусь наружу поплавать. А пока у меня есть прекрасный дом с ультрасовременной кухней, на которой можно готовить. Чего ещё мне желать?
Я принесла ей французский тост на подносе вместе с чашкой кофе и стаканом воды, потому что хотела убедиться, чтобы она наелась.
— Спасибо, куколка.
— С удовольствием.
Я смотрела, как она отрезала солидный кусок французского тоста и жевала так, словно ей это нравится, но не сделала мне никаких комплиментов.
— Пойду потренируюсь, — сказала я.
— Я буду следить за тобой, — сказала она с набитым ртом.
В тот день она не спустилась вниз, поэтому я не смогла поплавать.
— У меня болит спина, — сказала она. — Можешь пойти поплавать завтра? Это всего лишь день.
Не было смысла спорить с её страхом, потому что я знала, что для неё он был реальным.
— Повернись, — сказала я. — Я сделаю тебе массаж.
Четверг
Я не выхожу на улицу уже 2 дня. Джейн не хочет, чтобы я выходила, если только она не внизу, а она слишком устала, чтобы двигаться. Надеюсь, завтра у неё будет больше сил.
— Эй, не возражаешь, если я поплаваю в бассейне после того, как возьму продукты? Раз уж ты всё равно будешь внизу?
— Ладно, — сказала она. — Но я не хочу оставаться там надолго.
После двух полных дней, проведённых дома, выход на улицу за продуктами показался мне чудом. Я шла медленно, ощущая мягкую траву под ботинками и вдыхая свежий воздух настолько экстравагантно, насколько это было возможно. Когда папарацци окружили меня со своими вспышками, я почувствовала странное успокоение. Кроме Джейн, эти люди — единственные, к кому у меня сейчас есть физический доступ.
Когда я убрала продукты — "Этикетками наружу, не забудь!" — Джейн позвонила с дивана, потому что, очевидно, продолжала следить за общей опрятностью, но только тогда, когда не отвечала за её создание. Я пошла купаться. Я был так рада поплавать на спине, глядя в безоблачное небо. Эта бесконечная синева… Я замечала каждое щебетание каждой птички и каждый шорох каждого листа и думала: "Это преимущество того, что тебя заперли в звуконепроницаемом доме. Теперь я сильнее ценю природу".