— Привет!
Джейн сидела на диване:
— Привет, детка! Я приготовила тебе ланч!
Внезапно я пожалела обо всём, что натворила.
— Арахисовое масло и джем! — она похлопала по подушке рядом с собой. – Иди сюда, — сказала она. — Расскажи мне. Было здорово? Ты выглядела смиренной?
— Да, у меня всё получилось, — сказала я и поцеловала её.
Затем я запихнула бутерброд в рот в надежде, что от этого она не заметит моей лжи.
— Ага, — сказала я, — я изобразила настоящую скромницу.
— Ты, должно быть, приехала туда слишком рано, — она положила руку мне на ногу. – Папарации уже был там, или тебе пришлось подождать?
— Я подождала несколько минут, — я откусила ещё кусочек.
Хлеб у неё подгорел, поэтому на вкус бутерброд был как обугленный, с привкусом арахисового масла и джема.
— Молодчина, — сказала она, поглаживая мне ногу.
Я просто не могла заставить себя всё ей рассказать.
После еды мы уютно устроились на диване и шептались друг с другом тихими голосами, похожие на мурлыкающих кошек.
— У тебя красивые волосы.
— И у тебя тоже.
Мы ласкали друг друга, целовались. Солнце лилось сквозь раздвижные стеклянные двери, заливая нас светом. Щёки Джейн были нежными и пылающими. Её глаза блестели. Ритм её голоса гипнотизировал.
"Запомни этот миг, — сказала я себе. — Потому что скоро всё изменится".
Когда Джейн встала, чтобы сходить в туалет, я проверила свой телефон. Диего прислал:
Бляха-муха! Как ты посмела вернуться в Нью-Йорк и ничего мне не сказать?
Джейн, уютно завернувшись в халат, вернулась в гостиную и, зевая, достала из кармана телефон.
— Джейн, я должна тебе кое-что сказать.
Она посмотрела на экран.
— Прости, — сказала я, — я больше не хочу прятаться.
Не отрывая глаз от экрана, она была спокойна, спокойна, спокойна — и вдруг вздрогнула:
— В смысле?
— Мне очень жаль.
— Что жаль?
Она подняла на меня глаза.
— Мне так жаль, Джейн.
Её лицо потемнело. Полная злобы, она бросилась на меня и отвела руку.
Я могла бы закрыть лицо руками, но не сделала этого.
38
Остаток того дня я провела взаперти в ванной на первом этаже, которая была не очень большой.
Она ударила меня несколько или дюжину раз — я сбилась со счёта. Затем она конфисковала мой телефон за недоверием. После этого она просмотрела мои сообщения и сочла меня более ненадёжной, чем изначально думала.
— Я просила тебя никому не рассказывать о нас, а ты пишешь Энди: "Я влюбилась в Джейн". Ты сфотографировала меня на пляже, когда я отвернулась. Что, блин, это за фотки, на которой я сплю? Ты что, примеряла все мои наряды, пока меня не было? Боже мой, ты в моем платье! — она рассмеялась. — Ты просто одержима мной.
Она говорила всё это из-за двери ванной, а я рыдала. От рыданий мне стало ещё больнее, но я не могла остановиться.
— О, Диего снова пишет: "Ответь мне наконец". Кстати, это написано заглавными буквами, если тебе интересно, — она засмеялась. — Давай напишем ему в ответ: "Привет! Да, я в Нью-Йорке, а Джейн Бейли — лучшее, что когда-либо со мной случалось". Кнопка "Отправить"!
Через несколько секунд она спросила:
— Кто такая Ким?
Я продолжала плакать. Давление в голове усилилось. Я приказала себе дышать.
— Джейн, — сказала я, — думаю, мне нужно немного льда.
Она проигнорировала меня:
— А, Ким — агент! Она тут пишет: "Что за хрень! Так ты с Джейн?"
Джейн произнесла, что написала в ответ:
— "Да, я с ума схожу по Джейн!"
— Джейн, — сказала я, — пожалуйста, прекрати.
— Честно говоря, милая, ты сама во всём виновата.
Затем она ушла. Я слышала, как она идёт по коридору, а затем звук её шагов затих.
Её не было некоторое время. В ванной не было часов, поэтому я не знала, который час, но мне показалось, что прошли часы. Я нашла немного ибупрофена и запила его водой, которую налила в держатель для зубной щётки. Потом я расстелила все полотенца на полу и устроила себе гнёздышко.
После полудня свет на улице стал ярче, затем потускнел. Я подумала, не звонила ли она тем психологам, пока я была в городе — забыла спросить об этом, пока мы сидели на диване, потому что мне было так плохо из-за того, что я сделала.
Наступила ночь. Мне было больно при каждом движении. Особенно сильно болело левое плечо. При виде собственного опухшего лица в зеркале я испытала жалость к себе. Я приняла ещё ибупрофена, запив его водой. Я задавалась вопросом, оправимся ли мы когда-нибудь от этого?
Это последнее, о чем я, помнится, подумала перед тем, как заснуть на полу.
Проснувшись, я увидела нависшую надо мной Джейн, моя голова откинулась назад и ударилась о бортик ванны.