— Вы, что, сигарет себе купить не можете? Бедствуете, господин олигарх?! — негромко интересуюсь я, выдыхая сигаретный дым прямо ему в лицо. — Не пробовали дырки в карманах зашивать?
— Так кто же их зашьет, Симочка? Я всего лишь бедный, разведенный олигарх. Никто обо мне не заботится. Вот и хожу в драных штанах, — он, куражась, хлопает ладонями по бедрам и непонятно чему радостно скалится.
И самое главное – как он тонко, но вполне определенно намекнул на свой холостой статус. Видимо, думает, что я позарюсь.
Да, я и так, блин, знаю, что Марат Геннадьевич Казьменко вот уже много лет в разводе. Как-никак досье на него собирала для Богданова.
Эта мысль не к месту вызывает у меня улыбку.
Какая ирония судьбы.
Интересно, а Марат, когда засылал с договором своего пузатого Расташинского в первый раз, уже знал, что я у Богданова работаю?
Тут вспоминаю, как он при мне же читал на телефоне досье, которое, к слову, ему собрали буквально за несколько минут, и вопрос отпадает сам собой.
— Прибедняетесь, Марат Геннадьевич. У вас охрана и водитель имеется. Неужто, домработницу себе нанять не в состоянии?
— Поверь, Сима, я не настолько открыт перед людьми, чтобы доверить свои штаны чужому человеку.
— Это намек? — изгибаю брови я.
— Да, — многозначительно отвечает он. — На то, что свои штаны, как и… многое другое я готов доверить только тебе, Симочка.
— Какая сомнительная честь, — фыркаю я и пытаюсь увеличить между нами расстояние, но мне разумеется сделать этого не дают сильные мужские руки, что моментально ложатся на мои локти.
Марат не отвечает на мой выпад, просто смотрит, словно размышляя, а потом внезапно спрашивает:
— Ты уже связалась со Штефаном?
На секунду я теряюсь, но прекрасно понимаю, о ком идет речь.
— Зачем ты это делаешь, Марат? — очень серьезно гляжу ему в лицо. — Зачем?
— Я хочу помочь тебе. Разве это плохо?
Нет, конечно, это не плохо, но и хорошего в этом ничего нет.
Ровно вот так, с помощи и начался мой второй брак с Алексеевым, который закончился крахом. И из этого брака вышла разбитая, сломленная женщина. Я ведь очень долго терпела придурка Алексеева. Прощала ему все: бесконечные загулы, рукоприкладство, пренебрежение. И все ради Сеньки. Вернее, ради денег, которые Алексеев выделял на его лечение. Именно благодаря им мой сын избавился от припадков эпилепсии, спазматических болей в мышцах, научился внятно говорить и владеть левой рукой ничуть не хуже обычного ребенка. При всей своей патологический жадности, мой бывший муж не жалел средств на лечение Сени. И это был тот самый крючок, с которого я не могла соскочить.
И вот сейчас, глядя в честные и такие заботливые глаза Марата, я испытываю чувство дежавю. И мне это не нравится.
Кажется, будто меня загоняют в капкан, где в очередной раз ждет шантаж здоровьем сына. Я как любая мать сделаю все, чтобы он встал на ноги, но иногда цена так велика, и ты встаешь перед нелегким выбором.
К счастью, в прошлый раз меня не ставили перед выбором. Я не уходила от Алексеева. Он сам меня выгнал. И в тот момент это казалось концом жизни, ведь единственным смыслом ее давно стало лечение сына.
Но я ошибалась.
И сейчас не хочу наступать на очередные грабли, особенно сейчас, когда я встала на ноги и сама управляю своей жизнью.
Видимо на каком-то подсознательном уровне Марат уловил направление моих мыслей и резко переменил тему:
— Ты так наряжена. Устала?
— Устала…
Он поднимает руку, проводит ею по моим распущенным волосам, пропуская их сквозь пальцы и неожиданно спрашивает:
— Что бы ты сейчас хотела больше всего?
Я на секунду задумываюсь, чувствуя какое-то странное стеснение в груди.
— Тебе честно ответить?
— Ну, разумеется, — кивает мужчина.
— Свободы. Я хочу хоть на вечер стать свободной и беззаботной, как в юности, — негромко признаюсь я и слышу над головой тихий и отчего-то очень довольный смех Марата.
— Это же легко устроить! Пойдем, — говорит он и куда-то тянет меня за руку.
— Эй! — упираю ноги в асфальт. — А как же моя подруга? Она там уже напилась. Я не могу ее одну оставить.