Сколько возможностей Вы унесли,И невозможностей – сколько? —В ненасытимую прорву земли,Двадцатилетняя полька!
День был невинен, и ветер был свеж,Темные звезды погасли.– Бабушка! – Этот жестокий мятежВ сердце моем – не от Вас ли?…
«Осыпались листья над Вашей могилой…»
п. э.
Осыпались листья над Вашей могилой,И пахнет зимой.Послушайте, мертвый, послушайте, милый:Вы все-таки мой.
Смеетесь! – В блаженной крылатке дорожной!Луна высока.Мой – так несомненно и так непреложно,Как эта рука.
Опять с узелком подойду утром раноК больничным дверям.Вы просто уехали в жаркие страны,К великим морям.
Я Вас целовала! Я Вам колдовала!Смеюсь над загробною тьмой!Я смерти не верю! Я жду Вас с вокзала —Домой!
Пусть листья осыпались, смыты и стертыНа траурных лентах слова.И, если для целого мира Вы мёртвы,Я тоже мертва.
Я вижу, я чувствую, – чую Вас всюду.– Что ленты от Ваших венков! —Я Вас не забыла и Вас не забудуВо веки веков.
Таких обещаний я знаю бесцельность,Я знаю тщету.– Письмо в бесконечность.– Письмо в беспредельность. —Письмо в пустоту.
«Сегодня таяло, сегодня я простояла у окна…»
Сегодня таяло, сегодняЯ простояла у окна.Ум – отрезвленней, грудь свободней,Опять умиротворена.
Не знаю, почему. Должно быть,Устала попросту душаИ как-то не хотелось трогатьМятежного карандаша.
Так простояла я – в тумане —Далекая добру и злу,Тихонько пальцем барабаняПо чуть звенящему стеклу.
Душой не лучше и не хуже,Чем первый встречный: этот вот, —Чем перламутровые лужи,Где расплескался небосвод.
Чем пролетающая птицаИ попросту бегущий пес.И даже нищая певицаМеня не довела до слез.
Забвенья милое искусствоДушой усвоено уже.Какое-то большое чувствоСегодня таяло в душе.
Подруга
1
Вам одеваться было леньИ было лень вставать из кресел.– А каждый Ваш грядущий деньМоим весельем был бы весел!
Особенно смущало ВасИдти так поздно в ночь и холод.– А каждый Ваш грядущий часМоим весельем был бы молод!
Вы это сделали без зла,Невинно и непоправимо.– Я Вашей юностью была,Которая проходит мимо.
2
Сини подмосковные холмы,В воздухе чуть теплом – пышь и деготь.Сплю весь день, весь день смеюсь, – должно быть,Выздоравливаю от зимы.
Я иду домой возможно тише.Ненаписанных стихов – не жаль!Стук колес и жареный миндальМне дороже всех четверостиший.
Голова до прелести пуста,Оттого что сердце – слишком полно!Дни мои, как маленькие волны,На которые гляжу с моста.
Чьи-то взгляды слишком уж нежныВ нежном воздухе, едва нагретом…– Я уже заболеваю летом,Еле выздоровев от зимы.
3
Хочу у зеркала, где мутьИ сон туманящий,Я выпытать – куда Вам путьИ где пристанище.
Я вижу: мачта корабля,И Вы – на палубе…Вы – в дыме поезда… ПоляВ вечерней жалобе…
Вечерние поля в росе,Над ними – вороны…– Благословляю Вас на всеЧетыре стороны!
«Безумье – и благоразумье…»
Безумье – и благоразумье,Позор – и честь,Все, что наводит на раздумье,Все слишком есть —
Во мне! – Все каторжные страстиСлились в одну!Так в волосах моих – все мастиВедут войну!
Я знаю весь любовный шепот– Ах, наизусть! —Мой двадцатидвухлетний опыт —Сплошная грусть!
Но облик мой – невинно-розов,– Что ни скажи! —Я виртуоз из виртуозовВ искусстве лжи.
В ней, запускаемой как мячик,– Ловимой вновь! —Моих прабабушек-полячекСказалась кровь.
Лгу оттого, что по кладбищамТрава растет,Лгу оттого, что по кладбищамМетель метет…
От скрипки – от автомобиля —Шелков, огня…От пытки, что не все любилиОдну меня!
От боли, что не я – невестаУ жениха!От жеста и стиха – для жестаИ для стиха!