- Вам, гражданин, кого?
Чудинов ответил, что прибыл в Зимогорск на работу из Москвы и, как ему сказали, должен временно, до предоставления квартиры, остановиться в гостинице. Он предъявил свое удостоверение и, с удовольствием прислушиваясь к собственным словам, повторил, что он инженер-строитель. Ему уже хотелось как можно скорее покончить со всеми формальностями, связанными с переездом, и взяться за дело, которому он теперь посвятит уже без всяких помех все свое время.
- Сейчас, обождите чуток,- сказала женщина,- я только немного тут приберусь. Уж эти мне тяжелоатлеты! Съехались на первенство района, а нет чтобы за собой снаряды убрать. Понакидают везде!
С устрашающим проворством она принялась хватать огромные литые гири и тяжеловесные штанги, толстые стальные блины, лежащие на полу. Их только сейчас разглядел Чудинов, войдя со света в полумрак холла. С изумлением следил он за богатырскими движениями этой по-ляницы, которая без натуги швыряла или откатывала снаряды в угол. Потом она вернулась к конторке.
- Теперь порядок! - произнесла она, слегка отдуваясь.- Ну, милости просим. Я тут комендантом работаю. Олимпиада Гавриловна меня зовут, но большей частью тетя Липа. Будем знакомы.- Она протянула свою могучую длань, которую с известной осторожностью пожал Чудинов.- Вы давайте ваш багажик, докумен-тики, пожалуйста, оставьте, а я вам сейчас комнатку открою. Только извините, на двоих будет. Гостиница еще не вполне вся открытая, пока у нас на манер общежития, временно, конечно. Ну, а покуда что будете один жить, только в случае переполнения вторую коечку заселим. Вы присаживайтесь. Можете вон там газетку почитать. Если желаете с дороги побриться, у нас парикмахер очень прекрасный из Мариуполя. Как эвакуировался в сорок первом, так и остался. Культурный такой, будет вам о чем с ним поговорить. Все, кто к нам бриться ходят, очень уважают. Дрыжик его фамилия, Адриан Онисимович.
Легко вскинув на плечо увесистый чемодан Чудино-ва, прежде чем тот успел что-либо сказать, она унеслась вверх по лестнице, Документы, выложенные Чудиновым на стойку, едва не улетели за ней - такое возмущение воздуха произвела она своими мощными движениями.
Через несколько минут Чудинов уже сидел в парикмахерской в кресле перед большим зеркалом, в котором через просторное окно за переплетом легких лесов отражались сугробы, ели на улице, редкие прохожие. Парикмахер Дрыжик, величественно-медлительный, с печатью интеллектуальной грусти на лбу, маленькими усиками и в несколько старомодном пенсне, сдвинутом к кончику носа и позволяющем смотреть поверх стекол, работал над физиономией приезжего. В движениях брадобрея сквозило, несмотря на старательную деликатность жестов, некое искусно прикрываемое на миг пренебрежение: и нетаких, мол, брить приходилось... Иногда, отложив в сторону бритву, он заглядывал в зеркало, склоняясь к нему, осторожно трогал кончиком мизинца прыщик на собственном подбородке и при этом продолжал вести неспешный, полный достоинства разговор, обращенный не к Чудинову, а преимущественно к отражению клиента в зеркале.
- Не горячо? - вопрошал он, продолжая мылить лицо Чудинова.- Надолго к нам? - Он посмотрел в зеркало и дождался, тюка отражение Чудинова не кивнуло ему.- Душевно рад. Полюбите город. Будьте уверены. Я когда сюда эвакуировался в сорок первом, тут фактически только поселок был у рудника, а теперь глядите! А руда у нас какая! - Он достал с полки, где стояли различные банки и флаконы, несколько маленьких образцов руды,- Вам, конечно, известно, какую роль она в войне сыграла? Да и теперь...- Он снизил голос, почти перейдя на шепот: - Это, конечно, не подлежит оглашению, но мы тут свои. А уж лыжники у нас - самородки буквально! Лыжами интересуетесь?
Чудинов решительно замотал головой, так что даже шматок белой пены слетел у него со щеки на халат парикмахера. Дрыжик озадаченно посмотрел на его отражение, даже голову приблизил к зеркалу, а потом, обернувшись, впервые внимательно вгляделся в лицо Чудинова, как бы не веря.
- Лыжами не интересуетесь? Интересный случай... Ну, знаете, это, будьте уверены, у нас заинтересуетесь. У нас к этому делу тут все пристрастные.- Он бросил помазок, принялся точить бритву о ремень, продолжая через плечо беседовать с отражением Чудинова в зеркале.- Я, если позволите так выразиться, тоже немного отношу себя к этой отрасли, в смысле спорта. Спрашивается, почему? - Намыленный Чудинов молчал, но парикмахер сделал вид, что слышит ответ.- Да, да, вот именно: почему? На то есть свой определенный ответ. В нашей стране должны быть люди, которые могучи душой и, так сказать, если позволите выразиться, телом. Ведь будет безусловно такое у нас общее развитие, что все станут могучие. Через чего? Через спорт, через науку и тому подобное. А вот в смысле наружности? Что же получается, я вас спрашиваю? Кто красоты от природы не имеет, тот, выходит, всегда будет отстающим в таком смысле? А вот тут уж являемся мы. Кто мы, спрашивается? Да, вот именно, кто?.. Работники гигиены и красоты. Возможно, я ошибаюсь, но у меня сильно вокруг этого мысль крутится... Что это у вас здесь? Порез, шрам? Напрасно так относитесь. Я одному, тоже, между прочим, инвалиду,- Дрыжик понимающе глянул под кресло на ногу клиента,- тоже, я говорю, инвалиду, абсолютно его физиономию восстановил.- Он продолжал орудовать бритвой,- Беспокойства не ощущаете? Браться допускаете для упора? - Он осторожно взял Чудинова за кончик носа.Человек вы молодой сравнительно... Если не ошибаюсь, холостой? Тем более надо к себе снаружи внимательно относиться. Могу дать крем, дает сглаживание. Вы не подумайте, что это какое-либо такое я вам предлагаю, якобы в смысле: наше вам, ваше - нам. Я это исключительно безвозмездно, лишь ради научного интереса, даже за посуду не беру. Я тут заодно всем спортсменам нашим мази особые для лыж составляю. Секретную, по особому рецепту, таких нигде не найдешь.
Он снова намылил густой пеной физиономию Чудинова. В это время с улицы донеслись детские голоса, тоненько и старательно выводившие какую-то песенку. Чудинов увидел через окно, отражавшееся в зеркале, шедших парами ребятишек. Они были одеты все, как один, в оранжевые тулупчики и башлычки из верблюжьей шерсти. Это делало их похожими на маленьких гномиков. Старательно, с пе-ревадочквй двигались ребята на маленьких лыжах. "А вот и Белоснежкка с гномиками спустилась с гор",- подумал Чудинов, увидев сопровождавшую ребят стройную лыжницу. Что-то неуловимо знакомое было в ее фигуре.
Но Дрыжик проследил взгляд клиента, еще раз беспокойно присмотрелся к нему и решительно схватил со стола пульверизатор.
- Освежить? - И, не дожидаясь ответа, он обдал лицо Чудинова распыленной струей одеколона.
Тщетно тот пытался сказать что-то, жмурился, мотал головой, надувая щеки и плотно сжимая губы,- одеколон уже попал ему в рот.
- Попрошу минутку не открывать глаза! - донесся до него голос парикмахера.
Звякнула какая-то склянка на полке, и Чудинов почувствовал, что остался один. Лицо щипало. Когда постепенно жжение утихло, Чудинов с опаской приоткрыл один глаз, потом второй. В зеркало было видно, как за окном парикмахер, выскочив на улицу, подбежал к лыжнице, сопровождавшей' ребят, и настойчиво совал ей в руки какую-то банку. Девушка отмахивалась. Она стояла спиной к окну, и лица ее сейчас не было видно. Но опять что-то неясно напоминающее о недавнем проступило в резком жесте, которым девушка отвела руку Дрыжика и двинулась с места. Однако тут все окно загородила тетя Липа, ворвавшаяся в парикмахерскую.
- Простите, Олимпиада... тетя Липа,- начал Чудинов,- а где этот самый ваш мастер красоты и гигиены?
Но тут тетя Липа, уже сама усмотрела через окно парикмахера, который продолжал виться возле уходившей лыжницы.