— Оборвал… через ограду лез. Вишь, рубаха-то располосована.
— Потерял?
— Зачем терять? В карман спрятал.
Она вся потянулась к нему, протянув руки, с таким видом, что он отступил к стене в недоумении и смутном испуге.
— Покажи!! — крикнула она.
Он невольно опустил руку в карман.
Но в этот момент раздался громкий стук в дверь, топот многочисленных ног на крыльце и говор голосов.
— Отоприте! — сказал кто-то.
А другой голос сурово произнес:
— Именем закона!
Старуха опомнилась, порывисто, крепко схватила за руку своего странного гостя.
— Беги… беги!
Толкала его за ширмы, к скрытой темными занавесами двери.
— По коридору прямо, в конце налево дверь. Сломай задвижку… в правой стене окно в переулок…
Он юркнул за занавесы.
А она дернулась к столу, стояла неподвижно, как застывшая, смотрела на дверь и молчала. После стука в дверь сильно ударили, замок звякнул, дверь отпахнулась. На пороге показался человек в мундире, с фонарем, за ним теснились полицейские и люди в штатском, хлопотливые и зоркие.
— Извините, — вежливо сказал вошедший, дотронувшись рукой до фуражки, — извините, — повторил он, — но мы стучали… Дело в том: из тюрьмы бежал важный преступник… Следы привели сюда…
Она беззвучно, глухо, как бы откуда-то издалека, спросила:
— Что сделал этот человек?
— Он известный вор-рецидивист… и многократный убийца.
Казалось, она вздрагивала при каждом слове обвинения, но стояла прямо, неподвижно, с мертвенно-спокойным лицом, и как будто к чему-то тайно прислушивалась. Но в глазах ее было что-то до того страшное, что жуткое чувство овладело вошедшими, они стояли безмолвно, не шевелясь.
Человек с фонарем повторил:
— Следы привели сюда.
Она продолжала смотреть на него взглядом невидящим и мертвым. Тогда он пожал плечами и подал знак, указав на ширму. Внезапно она метнулась с места и загородила ширму.
— Там… моя уборная.
Но человек вежливо отстранил ее.
— Наш долг…
Толпа кинулась за ширмы.
Она закрыла глаза.
И так осталась.
Дом наполнился шумом поисков, странно, жутко ожил. Где-то вблизи завязалась борьба. Борьба была упорная, молчаливая, но недолгая. Упали ширмы, с треском повалился ночной столик, что-то со звоном разбилось на мелкие куски.
Она даже не повернула головы.
Знакомый голос зло прокричал:
— Ну ладно, проиграно сражение. Вяжи. Только дай мне старухе слово сказать.
Задвигались, шаркая, топая, как бы во тьме, в страшной вечной тьме. Она не видела их. Она видела лишь протянутую руку и в ней… крестик… давно знакомый ей, страшно знакомый серебряный погнувшийся крестик… с тайным значком, который она когда-то спешно сделала.
— Возьми… на память, матушка, мне уж не к чему!
И крестик перешел в ее руку.
Кто-то тихо спросил:
— Вы знаете этого человека?
Она молчала.
Вокруг нее веяла жуткая тайна, и люди как бы слились со тьмою, неподвижные, ждущие ответа ее. Но были они для нее как призраки сна. Она не слышала их и они не дождались ее ответа. Тишина заколыхалась, как бы от движения прячущихся теней. Шаги замолкли вдали, утонули в черной тьме. И тишина снова пришла в спокойствие. Только ветви деревьев скребли по стене, царапали в окна… и временами дождь начинал робко стучать в оконные стекла.
Внезапно в пустынных комнатах послышался глухой шум паденья.
…Наутро старуху Николаеву нашли мертвой на полу ее комнаты, с крепко зажатым в руке серебряным, погнувшимся крестиком…
Федор Зарин-Несвицкий
КОШМАР
Илл. В. Сварога
Был знойный день.
Лошаденка устало плелась по узкой проселочной дороге; таратайка подпрыгивала на ухабах. Хотелось вытянуть ноги, развалиться и вздремнуть. Но таратайка была узенькая, сиденье низкое, так что мои колени чуть не подпирали подбородок.
Я снял шашку и большой револьвер Нагана, висевший через плечо, и положил их в ноги. На мне осталась только сумка с восемнадцатью тысячами, с которой я ни на минуту не разлучался. Это были полковые деньги, полученные мною сегодня утром из казначейства в городе. Я исполнял обязанности казначея.
Наш полк был расположен верстах в тридцати от города.
Зной становился нестерпимым. Меня совсем разморило, тем более, что ночь почти не пришлось спать. Я встретил вчера в городе знакомых драгун и мы чуть не до самого утра играли в карты и пили.
Мой ямщичок тоже, по-видимому, где-то уже «зарядился» и раза два чуть не вылетел на ухабе.