— Почему под ковром свежая побелка?
— Не знаю, — растерянно ответила хозяйка. — Я не белила.
— Кто белил?
— Не знаю, правда.
Практиканты удивленно переглянулись, поняв, видимо, куда клонит капитан. Понятые зашептались, с неодобрительной улыбкой поглядывая на хозяйку.
По указанию Смирнова помощники убрали ковер, осторожно сняли штукатурку. Еще небольшое усилие — и из открывшегося тайника извлечены два добротных мужских костюма, дамское дорогое платье, туфли. Капитан недовольно поглядел через плечо на Веревкину, повернулся, подошел к ней вплотную и тихо потребовал:
— Дайте нам фотографию Толика.
Смирнов не знал в лицо вора. На вопрос, нет ли фотокарточки, хозяйка могла ответить отрицательно. Поэтому выгоднее было сказать: «Дайте».
Веревкина молча долго переворачивала листы альбома, потом отыскала небольшую фотокарточку. С нее глядел широкоскулый мужчина с челкой на узком лбу. Разглядывая незнакомую физиономию, Смирнов спросил:
— Когда он фотографировался и где?
— Не знаю.
— Давно подарил?
— Не дарил он. Как-то пьяный шарился в своих карманах и обронил. Я подобрала, а отдать забыла. Так она и осталась у нас…
Во второй половине дома обыск прошел быстро. Мать Веревкиной провела участников обыска в комнату, из-под койки вытащила огромный узел…
Проверили сени, чуланы, чердак и сарайки. Безуспешно. Глаза старшего оперуполномоченного задержались на собачьей конуре. Он предложил Веревкиной перевести пса в сарай. Сдвинуть с места конуру не удалось: она была прочно закреплена. Смирнов заглянул внутрь, палкой разрыл солому.
— Ого! Деревянный настил? Неплохо псу живется. А ну-ка, помощники, оторвите одну доску, — сказал капитан, выпрямляясь. — Нет ли там чего-нибудь для нас интересного?
— Есть, товарищ капитан! Есть! — радостно воскликнул один из практикантов, оттягивая топором конец доски. Тут же он извлек из-под пола клеенчатый мешок, туго чем-то набитый.
Да, здесь был второй тайник.
Веревкина разводила по сторонам руками и тараторила:
— Не знала. Честное слово, не знала. Надо же! Надо же!
— Про этот тайник вы, Веревкина, могли и не знать, — произнес оперативник. — Но неужели вы ничего не знали про тайник в стене?
— Тоже не знала. Ей богу. Хотите — верьте, хотите — нет. Могли они и без меня сделать. Если у меня чемодан был — отдала. У мамы был узел — не утаила, на допросе сказала.
Спустя некоторое время работники милиции усаживались в машину. В сарае сердито рычал черный пес. Валентина Веревкина стояла у калитки.
В отдел милиции Алексей Николаевич возвращался в веселом возбуждении. Он много говорил, шутил и улыбался. Улыбался всем: и тем, кто ехал с ним в машине, и тем, кто просто шел по улице.
Скоро капитан докладывал подполковнику Гусеву:
— У Веревкиной и ее матери изъято много вещей. Муж Веревкиной, Федор, находится в командировке. Где живет Толик и куда он уехал — установить не удалось.
— Что говорит Веревкина? — спросил начальник.
— Твердит, что чемодан и узел приносил Толик.
— А ваше мнение, Алексей Николаевич?
— Федор Веревкин, несомненно, причастен к кражам. Его надо немедленно задерживать, допрашивать и ставить вопрос об аресте.
— Верно. Это я беру на себя. А вы займитесь Толиком. Кстати, фамилия его известна?
— Кое-кому рекомендовался Чемодановым. Родом, говорят, из Шадринска.
— Насколько это верно? — осведомился подполковник.
— Утверждать не берусь. При обыске нашли его фотокарточку.
— Да? Отлично. Молодцы. Размножьте ее, используйте в розыске.
— Будет сделано.
— Если ко мне вопросов нет, можете идти.
Алексей Николаевич ушел, плотно прикрыв за собой дверь.
Затянувшееся следствие по делу Пушкаревой беспокоило областное управление охраны общественного порядка. Вызывали капитана Смирнова, слушали о проделанной работе, о мероприятиях на будущее. Нет, его не ругали, его только пожурили. На прощание сказали: «Мы надеемся, Алексей Николаевич, думаем, что преступник будет найден».
Вечер выдался теплый. Тихо валился мягкими хлопьями снег. Алексей Николаевич еще раз обходил район происшествия. В этом краю его знали многие, встречали как близкого человека.
В пятистенном домишке, куда завернул Смирнов, горел свет. Окна изнутри задернуты занавесками, снаружи — прикрыты ставнями. Хозяин встретил Алексея Николаевича приветливо. Разговорились. Вспомнили случай, который произошел незадолго до убийства Пушкаревой: некто Загребаев, пьяница и дебошир, изрезал вещи и изломал мебель у своей сожительницы Грибановой, угрожал ей.