Ирина Клинских. Надо все хорошенько вспомнить. У бабушки был первый муж. Собственно, от него и родились два папиных родных брата – Анатолий и Леонид. В дальнейшем с первым супругом Иваном Япрынцевым бабушка развелась. Как она говорила мне: «Там была сложная история…» Через какое-то время она встретила моего дедушку Николая, и они с первого взгляда влюбились друг в друга. Дед понял, что хочет прожить всю оставшуюся жизнь с этой женщиной, даже при наличии у нее двоих детей. Дальше события развивались как в обычной советской семье: они зарегистрировали брак, и вскоре у них рождается мальчик, которого назвали Юрой. На тот момент бабушке было 32 года, дедушке 30 лет. Жили все вместе, большой семьей. Сначала на улице Челюскинцев, а позже, когда папа пошел во второй класс, переехали на улицу Циолковского.
Роман Богословский. Понятно. Это вполне обычная история, как и вообще детство Юры Клинских. В 1970 году он идет в первый класс обычной воронежской школы и окончит девять классов. Девятилетка станет первым и последним учебным заведением для него. По Сети гуляет школьная фотография, на которой кто-то сделал довольно трогательную приписку: «В далеком 1979 году никто из 8 “б”, да и из всей школы № 30, не подозревал, что имя Юры Клинских скоро прогремит на всю страну». И это факт, ведь в те годы Юра особых надежд не подавал: в учебе не отличался, в общественной жизни замечен не был. Однако уже в ранние школьные годы в его характере проявился любопытный парадокс. С одной стороны, учиться он не любил, к хорошим оценкам не стремился, при этом вполне комфортно чувствовал себя в одиночестве за разглядыванием картинок в научно-популярных журналах, за чтением книг. И вообще шпаной и оболдуем в полном смысле слова Юра не был. Он относился к тем пассионариям, которые образовывают себя сами. Американцы даже название для этого феномена придумали – self-made man. Таких людей от всех остальных отличает безошибочное чутье на то, что им пригодится в жизни, а что нет. Слепая же вера в абсолютную власть хороших оценок над будущим – это не про них. Вся дальнейшая жизнь Юры доказывает, что он был именно таким человеком. Он всегда точно знал, что именно ему в данный момент нужно, и находил пути, порой самые невероятные, для достижения результата, на который сам же себя и ориентировал. Верно говорят, что троечники правят миром.
Юра не был забитым ребенком, в разборках и драках лишний раз старался не участвовать, по отношению к одноклассникам вел себя вполне корректно, сдержанно. Но порой мог довольно творчески пошутить, особенно если вначале задели его. В своем интервью одноклассник «Клина» – так Юру называли друзья – Юрий Лобашов вспоминал, как будущая рок-звезда тайком взял портфель одноклассника, который чем-то его обидел, и, напихав туда наглядных пособий из кабинета зоологии – сушеных змей и муляжей фруктов, – поставил его на место. При этом, конечно, не забыв пожаловаться учительнице, что ему неприятно смотреть, как отличник ворует школьную собственность. В общем, методы борьбы с неугодными вполне уже эпатажные.
Однако и у самого Юры иногда бывали проблемы. Все из-за покладистого характера и врожденной интеллигентности. Мама Мария Кузьминична вспоминала, что порой его били, отнимали деньги, которые давала она сыну на обед. Бытует расхожее мнение, что Юра был отъявленным хулиганом. Однако дело обстоит совсем иначе, грубость, ругань, драки – все это было от него далеко. Что называется, не в его характере.
Мне думается, что как раз из дипломатичного и в меру мягкого отношения к действительности проистекают неоднозначные отношения Юры с нецензурной лексикой. Стоит ли говорить, что этот вопрос в будущем станет для него «про`клятым», потому что разгневанные родители юных поклонников и охочие до сенсаций журналисты совместными усилиями сделают «Сектор Газа» «самой матершинной группой страны», о чем мы еще поговорим. А пока ситуация складывается следующим образом.
Однажды Юра в разговоре с мамой сетует на то, что мат – повсюду. В общественном транспорте, в школе, во дворе – везде. Сам он в это время еще не употребляет матерных слов, по крайней мере свидетельств обратного я не встречал. И в его молодом сознании возникает когнитивный диссонанс – то ли разрешенное запрещено, то ли запрещенное разрешено. Он мечется между запретом родителей и согласной на все улицей. И в случае с обычным ребенком вопрос решается быстро и однозначно – где запрещают, не ругаюсь, где можно – крою, как сантехник. Но в случае с Юрой Клинских простые решения и очевидные социально-бытовые схемы не работают или работают по-своему.