По пути она отвлекается на фотографии в рамках, висящие на стене и образующие своеобразную галерею. Нет ни одной фотографии покойного (и не особо оплакиваемого) мужа Шарлотты и всего одна фотография дяди Генри. Всё остальное — фотографии матери и дочери. Две из них в особенности привлекли внимание Холли. На одной ей примерно четыре года, она в джемпере. На другой ей девять или десять лет, на ней надета юбка, которая тогда была в моде: запахивающаяся, с кричащей золотой булавкой для закрепления. В своей спальне она не могла вспомнить, почему ненавидела покрывало, но теперь, глядя на эти фотографии, поняла. И джемпер, и юбка — в клетку, у нее были блузки в клетку и, может, даже свитер. Шарлотта так обожала клетчатый узор, что, одевая Холли, восклицала: «Моя шотландская леди!»
На обеих фотографиях — почти на всех — Шарлотта обхватывает Холли за плечи. Такой жест, своеобразное боковое объятие, может означать защиту или любовь, но, глядя на фотографии, где возраст дочери Шарлотты варьируется от двух до шестнадцати лет и где этот жест постоянно повторяется, Холли думает, что он выражает нечто другое: право собственности.
Она подходит к тумбочке и открывает верхний ящик. В основном она хочется избавиться от транквилизаторов и любых рецептурных обезболивающих, но она возьмет всё остальное, даже мультивитамины для женщин. Смывать их в унитаз нельзя, но по пути к автомагистрали есть аптека «Уолгринс», и она уверена, что они с радостью избавятся от них.
Она носит брюки-карго с объемными карманами, что крайне удачно; ей не придется спускаться вниз, чтобы взять из ящика буфета мешочек объемом с галлон[67]. Она начинает распихивать бутылки по карманам, не глядя на этикетки, а затем застывает. Под аптечкой матери лежит стопка блокнотов, которые она хорошо помнит. На обложке верхнего блокнота изображен единорог. Холли вынимает их и наугад перелистывает один. Это ее стихи. Ужасные, хромающие вещи, но каждый написан от души.
Несмотря на то, что она в доме совершенно одна, Холли чувствует, как ее щеки начинают пылать. Эти стихи были написаны много лет назад, творения бездарного подростка, но ее мать не только хранила их, но и держала под рукой, возможно, читая плохие стихи дочери перед тем, как погасить свет. И зачем ей это было нужно?
— Потому что она любила меня, — говорит Холли, и слезы начинают литься, как по заказу. — Потому что она скучала.
Если бы только это. Если бы не плач и причитания о подлом Дэниеле Хейли. Она сидела за кухонным столом в этом доме на Лили-Корт, пока Шарлотта и Генри втолковывали ей, как их обманули. Было много показных эмоций. Канцелярские принадлежности и электронные таблицы. Шарлотта наверняка сказала Генри, что говорить и как себя вести, чтобы убедить Холли в своей лжи, и Генри справился с задачей. Он всегда плясал под дудку Шарлотты.
Холли думает, что если бы Билл присутствовал на том семейном совещании, он бы почти сразу раскусил обман (не обман, а мошенничество, думает она, давайте называть вещи своими именами). Но Билла там не было. Холли сама должна была разобраться, но тогда она была новичком в игре, и, несмотря на головокружительную сумму, о которой они говорили — семизначную сумму, — ей на самом деле было все равно. Она была поглощена своей новой страстью к расследованиям. Одурманена, можно сказать. Не говоря уже о том, что была ослеплена горем.
«Если бы я расследовала свою собственную семью, а не охотилась за потерявшимися собаками и гонялась за беглыми преступниками, всё могло бы быть иначе».
И так далее.
И что же теперь делать с блокнотами, этими постыдными реликвиями ее юности? Может, оставить их, может, сжечь. Она примет решение после того, как дело Бонни Рэй Даль либо завершится, либо просто сойдет на нет, как это бывает с некоторыми делами. А пока…
Холли кладет блокноты обратно туда, откуда она их взяла, и захлопывает ящик. Выходя из комнаты, она снова смотрит на фотографии на стене. Она и ее мать на каждой, никаких признаков часто отсутствующего отца, большинство с рукой матери на ее плечах. Что это — любовь, защита или захват офицером, производящим арест? Может быть, все три варианта.
7
Холли спускается по лестнице с карманами, набитыми бутылочками с таблетками, и на середине пути вниз у нее рождается идея. Она спешит обратно в свою комнату и срывает с кровати клетчатое покрывало. Затем сворачивает его в клубок и несёт вниз.