бросить эти сопли и устроиться на настоящую мужскую работу! Джеймс сразу же развил
бурную деятельность и обил немало порогов, чтобы добиться содействия чиновников
Полярного Бюро в трудоустройстве Майка. Но стать полярником оказалось не так-то
легко. В Бюро его не брали очень долго, несмотря на вечную нехватку кадров. Почти пол-
тора года прошло в утомительной бумажной волоките, но Джеймс не уставал
подбадривать Майка, и они вдвоем вновь и вновь подавали одно прошение за другим.
— Всё будет о'кей, сынок, не вешай нос! — Старик решительно потрясал
очередным правительственным бланком, в котором сообщалось об отказе. —
Афроамериканцев всегда неохотно принимали в полярники. Они эволюционно более
теплолюбивы, чем белые, и толстозадые чинуши из Бюро просто боятся взять на себя
ответственность! А вдруг ты обморозишься в первый же день, или замерзнешь насмерть,
или прочее бла-бла-бла! Никуда они не денутся, вот увидишь! Ты парень крепкий,
здоровье отменное и целеустремленности тебе не занимать! Поломаются немного и
возьмут, людей-то не хватает, много ли народу желает получать большие деньги,
ежедневно рискуя жизнью и здоровьем? Мертвым деньги не нужны!
После столь своеобразного ободрения Майк садился писать новое прошение, после
чего отправлялся сдавать новые тесты, и так продолжалось до сегодняшнего утра, когда
он обнаружил в почтовом ящике давно знакомый конверт со штемпелем Полярного Бюро.
Распечатав его, Майк даже не сразу понял, что вместо привычных строк отказа читает
уведомление о приеме в штат и предписание явиться в Нью-Вашингтонский офис Бюро
для зачисления на курсы профессиональной подготовки. В ту минуту радости его не было
предела, наконец-то он сделал первый шаг к Лив! Теперь осталось попасть к Реактору,
совершить подвиг и стать звездой экрана. Но в успехе этого плана Майк не сомневался,
если придется, он сам себя наизнанку вывернет, но подвиг совершит. А там кинокомпании
за него ухватятся, он ведь будет первым афроамериканцем, который совершил подвиг за
Полярным Кругом. Поэтому Бронсону он не конкурент, Новая Америка —
демократическое государство, и рядом с белым героем обязательно должен стоять герой
чернокожий. Так что место для Майка, если подумать, очень даже есть, главное, чтобы его
за это время не занял кто-то другой. Будет очень обидно, если такое произойдет сейчас,
когда цель так близко. Нет, будет не обидно, будет катастрофа! Это он должен стать
богатым и знаменитым, именно он, потому что его ждёт Лив! Она страдает, не в силах
вырваться из золотой клетки, опутанной колючей проволокой правил аристократической
жизни. Остается радоваться, что в Полярном Бюро не любят брать на службу аф-
роамериканцев, не то место героя точно кто-то уже занял бы. Вагон монорельсовой
дороги остановился, и автоответчик сообщил о прибытии на конечную остановку «Аэро-
дромный комплекс», после чего заявил, что вагон дальше не идет, и предложил
пассажирам покинуть салон. Майк плотнее застегнул пуховик и вышел на перрон, по
пластиковой поверхности которого стучали мелкие капли рождественского дождя.
Старый Джеймс конечно же сидел в своем офисе, словно никогда и не слышал
таких слов, как «праздник», «Рождество» и «выходной». Старик сидел в своем любимом
кресле за рабочим столом возле электрического камина и возился с компьютером,
перебирая какие-то фотки.
— Привет, Джеймс, с Рождеством тебя! — Майк ворвался в кабинет, словно
черный ураган. — Я так и знал, что застану тебя здесь, даже звонить не стал! Тебе домой
не пора? Праздновать?
— Закрой-ка двери поплотнее, сынок! — ворчливо запыхтел старик. — На улице
плюс два! Решил мне офис выстудить? На мне, если ты заметил, арктического снаряжения
нет!
— Да брось! — Майк вернулся и тщательно затворил входную дверь. — У тебя тут
теплее, чем летом! — Он подошел к Джеймсу и посмотрел на монитор. — Ты снова
возишься с этими дикарями! Я, конечно, понимаю, что это наша работа, но не
круглосуточно же! Тем более в Рождество! Поехали домой, Джеймс!
— Да? — вновь заворчал тот. — И что я буду там делать, сынок? Сидеть в
одиночестве в полутеплой квартире и смотреть идиотские рождественские шоу, что
крутят по ТВ? Уж лучше я посижу в офисе и позанимаюсь чем-то полезным! Здесь, по
крайней мере, тепло, и все данные под рукой. В прошлый раз челнок привез уникальные
снимки, я должен их изучить. Это поможет мне понять русских.
— Зачем, Джеймс? — Майк пододвинул к столу свободный стул и уселся рядом со
стариком. — Ты руководишь миссией почти тридцать лет, а до тебя она торговала с
дикарями ещё лет сто двадцать, и за всё это время никто не узнал о них ничего нового.
Дикари, да и дикари. Меняют баснословно дорогие меха на мусор — зеркальца и
стекляшки. Даже еду нормальную не признают, и законы у них какие-то суицидные. Эти
дикари — всего лишь дикари, Джеймс, просто они самую малость сохранили
человеческий облик. Вот и всё. Это не стоит потерянного Рождества.
— А что стоит? — иронично крякнул старик, заерзав в кресле. — Вопли
новомодных поп-звезд по кабельному? Вот эти-то уж точно не сохранили человеческий
облик вообще! Ты их клипы видел? Хотя... — Джеймс вяло махнул рукой. — Ты молодой,
тебе эти вопли под дурацкую какофонию звуков нравятся, молодежь всегда такая. Им хоть
что подавай, лишь бы не как у родителей. — Он укоризненно посмотрел на Майка и
постучал пальцем по монитору: — Сынок! Эту белиберду я могу и тут посмотреть, не
выходя из офиса! И елку вон через окно видно! Наряженная, как положено! У нас все елки
под окнами, по всему периметру аэродромного комплекса, нарядили ещё неделю назад.
Кто сказал, что я не смогу встретить Рождество в этом кресле?! Тут мне будет уж точно
комфортнее, чем в пустой квартире!
Майк вздохнул. Старый Джеймс в чем-то прав. Семьи у него нет, жена бросила его
ещё тогда, когда он передвигался на обеих ногах, закрутила роман с каким-то офисным
клерком, пока муж служил очередную вахту на Реакторе. Когда Джеймс вернулся, застал
лишь пустую квартиру. Вахта за вахтой, время и пролетело. Потом он остался без ноги, а
кому нужен одноногий? Вот и живет уже тридцать лет один, потому и в офисе его застать
можно чуть ли не всегда, а в собственной квартире почти никогда. Может, и вправду здесь
ему праздника больше, чем дома, но Майку от души было жаль старика, и он решил хотя
бы посидеть с ним час-другой, чтобы скрасить одиночество. Впрочем, всегда есть верный
способ поднять Джеймсу настроение — надо начать разговор о его любимых дикарях.
Просто начать, этого достаточно.
— Что за фотки? — Майк кивнул на монитор и улыбнулся. — Ты сказал, что
нашел интересные снимки. В чем там дело? Ты убедил дикарей снять на видео очередной
ритуал массового суицида?
— Перестань молоть чепуху, сынок! — укоризненно нахмурился было старик, но
тут же проглотил наживку и принялся увлеченно вещать: — Я же тебе говорил, что
никакой это не суицид! Вспомни мою подборку спутниковых снимков!
Он принялся быстро щелкать мышкой, открывая папки с данными, и за несколько
секунд вывел на монитор с десяток старых снимков, датированных позапрошлым
десятилетием.
— Смотри сюда! — Джеймс указал на один из них. — Качество плохое, под
спутником в тот день проходил мощный циклон, и серию снимков удалось сделать всего
одну, когда в толще облачного фронта случайно возник разрыв.
Майк вгляделся в изображение. Полуголые дикари, как обычно, прыгали в огонь,
сокращая свою численность. Если бы не огромное кострище, с таким качеством снимка
вообще было бы ничего не разглядеть. И так почти одни смазанные силуэты.