- Не все деньги решают, - глядя на снайпершу в упор, сказал Холод, - тебя не будет, тебе и деньги не нужны. А вот Ваньке жизнь была нужна, для того, чтобы просто жить.
Они разорвали на ней камуфлированные штаны и теплые колготки и засунули туда, в нутро, лимонку Ф1. И только тогда Холод, глядя в ее глаза своим безумным блеском, сказал:
- Никогда ты больше не родишь таких уродов как ты. Прогремел взрыв.
Зло порождает зло.
* * *
Голодный пес всегда хочет крови только потому, что он голоден. Иногда не собака виляет хвостом, а хвост виляет собакой.
Они сопровождали последний, пятый караван, с которым они возвращались домой, не зная, что многие из них до дома так и не доедут. Напали неожиданно. Холод интуитивно передернул затвор автомата. Броню БТРа оплавляли очереди. Он видел, как черепную коробку сидящего рядом парня из Калуги, расколола надвое пуля. Он чувствовал на себе его мозги. Стрелять, как можно чаще, стрелять в никуда, стрелять пока есть патроны. Есть патроны - есть жизнь.
"Залечь всем!" - прозвучала команда Василича. Но этих всех осталось только десять. Крики раненных тонули в разрывах снарядов гранатометов. Их били... Били наверняка. Где-то там, на броне, радиста срезала очередь. Подмоги ждать было неоткуда. Он видел, как Василич сполз по скату БТРа, схватившись за окровавленное плечо. "Командуй, сержант!" -только и успел прокричать он. Холод вставил новый магазин.
- В кучу, ребята! Сколько нас осталось?
- Шестеро.
- Стоять всем до конца. Беречь патроны. И запомните, падлы, жизнь мы свою дешево не продадим.
Путь их колонны пересекся с отрядом одного полевого командира, который уже третьи сутки безуспешно пытался вырваться из кольца окружения Федеральных сил.
Холод стрелял как сумасшедший. Он видел бородатые лица, выглядывающие из-за камней. Он видел, как спотыкались о его пули и пули его друзей, идущие в атаку в слепой ярости моджахеды. Азарт и месть закипали в нем.
- Я буду жить! - кричал он им, - я буду жить, козлы черножопые! Не возьмете меня так!
Еще один боец его малочисленного отряда с окровавленным лицом уткнулся в жухлую горную траву. Холод чувствовал, как пули в нескольких местах оцарапали его тело. Но он, словно обезумевшая бойцовская собака, дрался за свою жизнь.
Неожиданно все стихло.
- Эй, русские, - навстречу им шел огромный человек с седой бородой, - меня зовут Аслан, я командир отряда "Волки ислама», народной армии Ичкерии. Я вижу, Вы настоящие солдаты. Я знаю, что вы не сдадитесь в плен. Да даже если сдадитесь, я не смогу вас убить. Вы сильнее меня. Но у вас нет патронов. Давайте сделаем так, как делают одинаково сильные бойцы, встретившись в чистом поле - они расходятся. Я ухожу первым, потому, что вы лучше меня. Уйдите и Вы с моей земли.
И Холод снова поверил и вышел навстречу кровожадному Аслану, посмотрел на него и сказал:
- Я заберу и унесу с собой всех раненых и убитых. Только тогда я уйду.
- У тебя нет машины. Я дам тебе грузовик. И ты уйдешь.
- Хорошо.
- И еще. Как тебя зовут, воин?
- У меня нет имени. Меня зовут Холод.
- Скажи мне свое имя.
Холод, глядя в глаза этого старика, назвал свое имя, спросив: "Зачем тебе это, старик?"
- Я не старик, - ответил Аслан, - моя жена умерла. Но я всегда хотел иметь сына. И теперь я знаю, как его зовут. Он родился с именем воина. Возьми это, - и он протянул Холоду серебряную цепочку с мешочком, - в мешочке амулет. Я носил его с раннего детства и поклялся на могиле отца, что отдам его своему сыну и выращу этого сына воином. Теперь у меня есть этот сын.
- Что там?
- Клыки волка.
* * *
Разбитый, раздолбанный "Урал" подъехал к воротам полевого госпиталя города N-ска. Из кабины выскочил парень.
- Быстрее! Они еще живы! - Он поднял на руки тело своего командира, старшего лейтенанта Василича, - терпи, мы еще повоюем, - шептал он ему.
- Ты настоящий солдат, - устало прохрипел в ответ Василич.