– Да тут только одна водка! – рассмеялся Мюллер, пнув ногой по звякнувшему ящику, – еще и теплая.
Холод вытащил одну бутылку и бросил назад. В этот момент в вечерней тишине раздался телефонный звонок. Холод посмотрел на Мюллера, который достал из кармана телефон и повернул экраном к нему: «Входящий. Мэр».
– На громкую связь включи, – Холод посмотрел на Илью.
Тот надавил на экран, и они услышали знакомый голос:
– Привет, Илюшенька. Все произошло так, как я и предполагал. Вы герои. С Гансом и его людьми вы справились без труда. Надеюсь, твои новые друзья в здравии, а то разговора у нас, как бы, не получится. Они же где-то рядом, да? – на том конце трубки раздался смех, – ну, не будем нагнетать. Как всегда, у меня к ним деловое предложение. Жена одного из них находится сейчас у меня. Я не знаю, чем они занимаются, но деньги у них есть, и мне они нужны. Я сейчас сброшу номер счета. Туда надо перевести всё, что есть у них на счетах. Я знаю, сколько там. И тогда, возможно, Тея Святославна, после того, как мне поможет, увидит своего сына. А вот на счет мужа и друзей у нее ничего не получится. Так же, как и с братом, и со столичным милиционером. Слишком глубоко копнули. А я предупреждал… Наш город шума и любопытных не любит. И тебе, Илюша, не повезло. Немного не в те сани ты сел. Да, кстати, вы, наверное, спасаете рабов. Я бы, конечно, мог ничего не сказать, но в силу того, что супруг госпожи Наумовой должен перевести мне деньги, скажу – вы никого не спасаете. Спасаться надо вам самим. Наверное, твои новые друзья знают про эффект хиропона. Так вот эти пятьдесят человек на острове – самое страшное, что вы видели в своей жизни. Так что лучше бегите. Есть еще время насладиться жизнью. Потом все равно умрете. Вы выпустили зло здесь, а я выпустил зло в городе. А там оно еще страшнее. Пятнадцать лет хиропона вместе с анаболиками. Никакого разума, только рефлексы. И на друзей своих в городе не надейтесь. Эти три солдата стоят любой армии. Но что-то мы с тобой заболтались, вам уже пора. Я сброшу номер счета.
Илья и Холод молча взглянули друг другу в глаза. Первым в себя пришел Холод:
– Макс!!! Не выпускай их! – проорал он.
– Да я открыл уже! – крикнул Макс, – там люди везде!
– Беги сюда! Быстрее! – прорычал Холод.
Телефон в руках Ильи задергался. Пришло сообщение с номером счета. Раздался крик Макса и какое-то странное рычание. Они побежали.
За считанные минуты они пересекли лес, потом поле. Макс их догнал уже возле скалы.
– Что это было?! – он тяжело дышал.
– Лучше не спрашивай, – ответил Холод, – он Тею забрал. Где он может быть? – он посмотрел на Мюллера, когда они спускались вниз к лодке.
– По трассе нигде не может, – Мюллер отрезал веревку с блинами от штанги, – там телефон не ловит.
Холод запрыгнул в лодку, Макс толкнул ее от берега и тоже запрыгнул. Мюллер завел мотор. Лодка понеслась по направлению к Прибалтийску, рассекая волны, туда, где начинали загораться вечерние огни.
– В городе тоже нет, – Илья закусил губу, – знает, что там сейчас будет… Есть место! – его глаза загорелись, – Маяк старый на косе. Но это через город и туда, где старый немецкий пляж. Там и связь хорошая. Но нам сначала по-любому в Прибалтийск. Туда только с берега попасть можно.
– Ты уверен, что он с ней ничего не сделает? – Макс с тревогой посмотрел на Холода.
– Неа, не сделает, – качнул головой Холод, – она нужна ему. И деньги нужны. Поэтому все надо сделать быстро. Газуй давай, – он посмотрел на Илью.
– А с этими что? – Мюллер кивнул в сторону острова.
– Они в город придут. И устроят там Вальпургиеву ночь вместе с другими красноглазыми.
– Как придут? – не понял Макс, – по воде что ли?
– Поверь мне, – Холод вытащил ТТ, – они и по воде ходить умеют. И по воздуху. Под хиропоном они вообще всемогущие. Дай телефон, – он посмотрел на Илью и тот протянул ему трубку. Холод набрал номер.
Минут через десять лодка врезалась железным носом в песчаный берег. На пляже их уже поджидали Вован, Хосе, сестры и почему-то абсолютно невозмутимая Францовна.
Вован без разговоров кинул Холоду вначале ключи от джипа, а потом автомат. Холод подмигнул всем и запрыгнул в тяжелого немецкого коня, который взревел мотором, как целый табун, и вдавил педаль газа в пол.