– Бабки их попортили, – скривил рот Холод, – бабок много, а дел мало. Ты что, сам не видишь, Василич, мы же в коммерсов превращаемся!
– А сейчас по-другому никак, – Василич откинулся в кожаном кресле, – раньше все стволы решали и сила, а сейчас связи и бабки.
– Фуфло какое-то, – Холод встал, – на любые бабки найдутся бабки еще больше. А на связи – связи пожирнее. «Энский» рынок знаешь? – Василич кивнул, а Холод продолжил, – так вот его десять раз туда сюда перепродавали, и крыши менялись. Так у кого он в итоге оказался? У тех, кто его отбил. Братва-то, она в деньгах не очень шарит. Они своего человека посадили, а сами если только по нужде дела решают. Мы, Василич, зарабатывать сами не умеем. Вот ты сидишь свои печати штампуешь. А знаешь, сколько этот рынок за месяц нам прибыли приносит?
– Ну деньги есть, значит приносит, – Василич покачал головой.
– Да как же он приносить деньги будет, если мы сюда ничего не вкладываем? – Холод снова присел напротив Василича, – мы просто туда-сюда свои деньги прокручиваем. По нулям, Василич, – Холод подмигнул Василичу.
– Но это не твое дело, – Васили снова взялся за свои бумаги. Ты, главное, с цыганами вопрос реши. А я уж как-нибудь с деньгами сам порешаю. Никого не обижу.
Холод кивнул тренеру и вышел на улицу. Хотел было зайти в армянское кафе, но, услышав доносящуюся оттуда громкую музыку, женское пение и крики Могилы, развернулся и пошел по рядам в обратную сторону. По пути ему попалось несколько цыганок с детьми на руках. Увидев его, они просто исчезали среди рядов.
Холод зашагал в сторону автостоянки.
– Слышь, ты! – услышал он знакомый голос Дятла, – я тебе что сказал?
Холод пошел туда, откуда доносились крики и застал следующую картину: Дятел, приподняв за старенькую клетчатую рубашку цыганенка лет 14-15, тыкал в него пистолетом и грязно матерился:
– Слышь, ты, чумазый, я тебе сказал, пойти и принести мне дурь! Че ты меня лечишь? Какой табор? Какой барон тебе сказал? Вы все цыгане барыги! – Дятел сплюнул и с размаху ударил парнишку пистолетом, тот отлетел и ударился о новый «Мерседес» Дятла, – о! Да ты мне еще и машину офаршмачил. Давай теперь ее языком вылизывай!
Цыганенок злобно посмотрел на Дятла и отрицательно покачал головой. Дятел с размаху пнул его ногой и, поставив ногу на шею, прошипел:
– Я тебя сейчас удавлю, червяк вонючий! Машину вылизывай! А потом к своему барону бурбону дуй и скажешь ему, что старший по рынку, бригадир, сказал, чтобы точка с наркотой тут была, и мне каждый день по двадцать процентов!
Нога Дятла сдавила горло цыганенка. Тот опять отрицательно покачал головой и зажмурился.
– Ну все. Сейчас мы твоими мозгами асфальт помоем, – он навел пистолет на паренька, но Холод дернул его за руку.
– Эй, стопэ. Ты чего с ребенком-то рамсишь?
– Да какой это ребенок, братэлла? – Дятел повернулся к Холоду, – это ж цыган. Они все барыги. У них бароны есть, они же все наркодилеры, вся дурь в столице у них, братан! Прикинь, у нас же рынок! Мы тут точку поставим и бабло грести будем. А он артачится. Видать с кем-то из наших конкурентов договорился. Как побираться, так эти мрази к нам, а как деньги делать. Так на стороне!
– Да ты посмотри на него, – Холод кивнул на цыганенка, – если бы у них бабки были… Вон, тощий какой, не жрал поди дней несколько! – Холод отодвинул Дятла и поднял паренька, – ты откуда?
– Из табора, – прошмыгал носом тот, – мы раньше в Липецке жили. Я вообще московский. Мать умерла, я к цыганам прибился, к своим. А потом там голодно совсем стало… У нас нет наркотиков, мы только просим. И барон у нас старый. Он говорит это зло.
– Вот видишь, – Холод повернулся к Дятлу, – а ты про какие-то бабки лопатой.
– Херню несет! Кого ты слушаешь? – Дятел засунул пистолет за пояс, – делай как знаешь. Я все равно свою точку на рынке поставлю.
– Ну это как все решат, – перебил его Холод.
– То есть как ты скажешь? – усмехнулся Дятел, – ты не много на себя берешь? Если с Василичем и Наумом вась-вась, так все? Бога за яйца поймал? Не, братан. Так дела не делаются. Рынок наш. Значит каждый из нас может делать то, что хочет. Мне вот наркота интересна. А ты, если хочешь, пусть у тебя цыгане побираются и по три копейки тебе приносят. А я из-за твоих пунктиков и комплексов через всю Москву за дурью не хочу ездить, если здесь можно свою точку поставить.