– Догадываюсь, – Кирилл улыбнулся, – наверняка он сказал что-то типа: «Мы получили тот мир, за который мы воевали». А Наум получил покой.
– Почти, – улыбнулась Тея и подняла глаза вверх, чтобы непрошенная слезинка закатилась обратно. Он сказал, что он давно его потерял. В тот момент, когда он стал его другом. Тогда он и стал его главным врагом. Холод стал врагом нашего брата, которому всегда было тесно.
4 глава. Медная коррида
«Гелик» вновь несся по дорогам Румынии. Лошадиные повозки с автомобильными номерами, никому давно ненужные, высохшие кукурузные поля, ветряки, и голая-голая степь по обе стороны дороги, обочина которой была загажена мусором. Неожиданно степь сменяли горы, выскакивая то по одну, то по другую сторону шоссе. То и дело появлялись дамбы, у подножья которых плескались воды грязного и мутного Дуная. За дамбами в шоссе врастали железнодорожные мосты, перекинутые через ямы горных ущелий. По ним неспеша бежали маленькие паровозики, как из старой советской игрушечной железной дороги.
Вдоль рельсов и шпал очень скоро стали появляться города – унылые, с серыми многоэтажками, обнесенные деревянными заборами. В них мирно соседствовали ночной клуб «Вампир», аптека и мясная лавка. По улицам вальяжно прохаживались бродячие собаки и лаяли на проезжающий «Гелик», четко давая понять, кто в этом городе хозяин.
Устав наблюдать эти мрачные и мутные картины, Холод откинулся на сиденье и закрыл глаза…
* * *
(Воспоминания Холода. Москва. )
– Держи, – Наум открыл бардачок и протянул Холоду пистолет Макарова, – пользоваться умеешь? – он хитро прищурился.
– Догадаюсь, – буркнул Холод, – не маленький. Ты лучше скажи, что за делюга?
– Коммерсантика нашего расстроили ребятишки из Энска. Груз у него отгрузили, а денежку заплатить забыли. Вот мы и приехали к ним постучаться и должок вернуть.
– Этим что ли стучаться будем? – Холод поднял пистолет.
– А что? Хорошая стучалка. Всегда помогает, – кивнул Наум, – только с предохранителя сними, а то тихий стук получится.
Они вылезли из машины, вошли в подъезд и неспеша поднялись на третий этаж старой «хрущевки», расселенной под снос. Наум посмотрел на Холода и постучал рукояткой пистолета с глушителем по картонной двери.
– А, Наум! – в дверном проеме появился крепыш, но речь закончить не успел. Наум два раза выстрелил ему прямо в голову, – давай, – Наум толкнул Холода вперед, а сам прошел на кухню, где с одного выстрела расплескал мозги еще одного здоровяка на закипавший на плите белый чайник.
Холод вошел в комнату и направил пистолет на небритого паренька невысокого роста. Тем временем Наум с ноги высадил дверь в туалет и припечатал двумя выстрелами еще одного из братков, заседавшего на унитазе. Вода зажурчала и потекла вниз по трубам, смешиваясь с кровью.
Палец Холода тем временем скользнул на курок, но выстрелить он не успел. Небритый выхватил из кармана куртки ТТ и несколько раз выстрелил первым. Пули, взвизгнув, разбили зеркало трюмо и воткнулись в дверной косяк. Вбежавший Наум оттолкнул Холода. Его выстрел был точен. Пуля вошла аккуратно в щеку небритого.
– Наум, мы же дого… – пробулькал тот, но нога Наума опустилась на его лицо и размазала по ковру.
– Я же тебе сказал, с предохранителя сними, – прошипел на Холода Наум, – давай, бегом на кухню, газ открывай, окна закрывай. Наследили мы тут.
Холод посмотрел на Наума непонимающим взглядом.
– Ствол спрячь, – ответил тот, – а я пока деньги поищу.
Холод открыл все конфорки и духовку. Повернулся и столкнулся с Наумом:
– Нет здесь никаких денег. Валим, – Наум достал из кармана зажигалку «Зиппо» и крутанул колесико. Зажегся синенький огонек. Наум посмотрел на него и поставил зажигалку на стол возле плиты.
Они быстро выбежали из подъезда и запрыгнули в машину. Отъехав пару сотен метров, они услашали, как прогремел взрыв. Холод обернулся и увидел яркие языки пламени, высовывающиеся из окна. Наум ударил по газам и «Девятка» помчалась по ночной Москве.
– А как же с деньгами? – нарушил молчание Холод.
– Не было там никаких денег, – поморщился Наум, – видать потратили или в другом месте где-то заныкали.
– А он чего, тебя знает? – спросил Холод.