Холод откинулся на водительском сиденье и тяжело вздохнул. В этот момент из шахты вырвался огненный шар и повалил густой черный дым.
– Кранты цыгану, – сплюнул Вова.
Холод откинул люк и вылез наружу. Вован выскочил вслед за ним. Одни подняли головы и увидели, что наверху тоже что-то дымится.
– Сумел цыган, – Вова вытащил пачку сигарет, вытащил одну и протянул пачку Холоду.
– А мне? – раздался голос откуда-то сбоку.
Холод выронил пачку и отскочил при виде черного цыгана на черном коне, засыпанного с ног до головы медной пылью.
– Как? – только и смог произнести Вова.
– Так я когда этот БТР бабахнул, проход сбоку разглядел. Узкий правда. А тут Султан бежал. Ну я на Султана прыгнул и выскочил. И летать не пришлось.
– Кто такой Султан? – Холод попытался затянуться незажженной сигаретой.
– Конь вон мой. Знатный скакун, – Жид потрепал лошадь за гриву, – жаль только свой «Смит Вессон» потерял.
– Подожди, – остановил его Вова и, как медведь в берлогу, залез в БТР, – на держи, – на свет божий появилась рука с кожаной кабурой, – там приглядел, пока ехали.
Цыган прямо с лошади взял пистолет с золотой насечкой:
– «Маузер»! Дорогому товарищу, – прочитал он, – от Чаушеску!
– Ни фига себе! Раритет, – усмехнулся Холод, – бабла стоит немеряно.
– Нет, – покачал головой цыган, – если конь цыгану брат, то пистолет ему друг. Цыган друзей и братьев не продает.
– А как на счет отца? – хитро посмотрел на него Вова.
– А отец это тот, кто цыгана родил, только и всего, – ответил Жид и все трое рассмеялись.
В это время на дно медного карьера спустился джип Кравы с его людьми и Юрко.
– Ни хрена вы тут среди меди поковырялись, – Крава посмотрел на дымящуюся шахту.
Жид тем временем спрыгнул с коня и достал телефон:
– Слушай, Мирчи, тут такое дело… С плавильным заводиком у нас форсмажор выходит. Но есть другая тема – арабский скакун. Можно поучаствовать в скачках. Бабла срубим еще больше. Конь – огонь!
4 глава - 5
Бухарестский железнодорожный вокзал «Гара де Норд». Двумя днями позже.
– Ну все отлично, дружище, – Холод услышал в трубке знакомый голос Наума, – дело, я так понимаю, в шахте, – рассмеялся он, – ну тогда давай мы так сделаем. Виновник всего этого, наш дорогой Вова, возьмет то, что надо взять, и сядет на скамеечку в зале ожидания и будет ждать человека в оранжевом пуховике. Сидеть и ждать. Ясно? Ну тогда выдвигаемся на позиции. И передай Вове, что ни ему, ни его близким больше ничего не грозит. Он прошел свой уровень.
Холод повернулся к Вовану, сидящему в машине рядом:
– Все понял? Ну, значит, потопали. Ты впереди, а я присмотрю за тем человечком, который за нашей посылкой придет.
Вован вошел внутрь грязного вокзала и уселся на холодную скамейку. Разглядывая серые стены, он искал глазами человека в оранжевом пуховике. Вдруг прямо перед ним упала в обморок беременная девушка, уронив чемодан.
Вован бросил сверток и стал поднимать девушку. Стоящий за колонной Холод сумел разглядеть невысокого парня в оранжевом пуховике и пошел за ним. Вован тем временем махал над девушкой рукой, пытаясь привести в чувство. Вокруг них стала собираться толпа. Подошли двое полицейских. Девушка открыла глаза и начала дышать. Увидев Вована, она улыбнулась. Вован облегченно выдохнул и вернулся к скамейке – свертка не было.
Холод догнал человека в пуховике на выходе с вокзала и дернул его за руку. Незнакомец обернулся и на Холода уставилось черное лицо негра. В это время в его кармане зазвонил телефон:
– Как глупо пытаться меня выследить, – Наум в трубке засмеялся, – зачем тебе эти фокусы? Просто делай свое дело и все. И не рыпайся. Так для всех нас спокойней будет. Давай, до связи в Москве. И, кстати, телевизор сегодня вечером включи. Ты во всех новостях будешь.
Холод отпустил руку негра и побежал на вокзал, где его ждал Вова со сбивчивым рассказом о беременной женщине. Они попытались ее догнать, но девушка, несмотря на свою беременность, быстро запрыгнула в черный «Мерседес», обдав Холода и Вована напоследок бухарестской грязью из лужи, еще вчера бывшей снегом.