Холод выпрыгнул из своего укрытия и налету выстрелил еще три раза. Две пули попали амбалу с ТТ в коленные чашечки. Он рухнул, и Холод, вскинув пистолет, расстрелял оставшиеся в магазине патроны ему в голову.
– А ну не дергайся, щенок, – он обнял Наума рукой за шею и приставил нож к горлу, – а то я ему сейчас дырку проковыряю. Это ваши косяки с теми были, вы и разбирайтесь. Меня это не касается. Хотите меня нагнуть – так у вас ничего не получится. Мы сейчас с твоим дружком уедем, а ты к Василичу поедешь и скажешь – Матрос стрелку забивает. И там вам всем кабзада, – прорычал Матрос и надавил на нож. Из горла Наума потекла по шее вниз капелька крови, – а сейчас стреляй сколько хочешь, патроны все равно у тебя кончились.
Глаза Наума и Холода встретились. Холод с размаху зашвырнул бесполезный пистолет в голову Матросу. Тот отпрыгнул и на секунду ослабил хватку. Наум попытался вырваться, но Матрос быстро пришел в себя и уже занес над ним нож. Словно в замедленной съемке, Холод схватил пистолет Наума. Первая пуля, взъерошив прическу на голове Наума, воткнулась Матросу прямо в грудь. Вторая свалила его с крыльца на пушистый январский снежок. Не обращая внимания на Наума, Холод спрыгнул с крыльца и засунул хрипящему Матросу ствол пистолета в рот:
– Короче, деньги мы у тебя забираем, землю тоже. А ты, если выживешь – уползешь, и всем своим расскажешь, что с ними будет, если они еще раз так пошутить решат. Понял? – Матрос, сжимая зубами пистолет, кивнул, – бабки где? – Холод вытащил из его рта пистолет.
– Ни хера себе, – Наум посмотрел на Холода, – где ж ты так быстро научился?
– В тир ходил, про который ты сказал. Только там сейчас не по уточкам, а по банкам жестяным стреляют. Вот я на восемь медведей и настрелял.
Эпилог - 2
Москва. Зима 2015. Аэропорт «Шереметьево»
– Что-то нас особо-то никто и не встречает, – Вован почесал голову и поежился от колючего московского морозца, – Спят что ли уже все? – Вован посмотрел на темное московское небо.
– Нет, – засмеялся Холод, – просто мы никому не сказали, что прилетаем. Пошли такси ловить.
– А ну подожди, – Вован разглядел среди водителей такси толпу цыган.
Он подошел к ним, показал свою татуировку и достал бумажку. Цыгане исчезли, а Вован подошел к Холоду, отталкивая таксистов со словами: «Не, не надо, мы сами доедем».
– Ну чего? – Холод посмотрел на Вована, – может все-таки такси?
– Пять минут ждем, – остановил его Вован.
– Вова, ты уверен? А то я что-то подмерзать начинаю, – Холод засунул руки в карманы.
В этот момент возле них словно из ниоткуда, словно скала, появился огромный черный представительский «Лимузин». Услужливый чернявый водитель выскочил из автомобиля и распахнул перед ними дверь. Холод с Вованом влезли внутрь. Все пространство «Лимузина было занято корзинами с цветами.
– Это чего? – не понял Холод.
– Тебе для Теи, мне для Арины. Она уже вроде как приехала.
– За фруктами для вашей мамы мы сейчас заедем. Уже все готово, – повернулся к ним водитель.
Холод присвистнул и растянулся на кожаном диване. Водитель снова повернулся:
– Если что – там шампанское в холодильнике и бутерброды с черной икрой. Бокалы вон. И еще… – водитель замялся, – скажите, как наш король поживает?
– Какой еще король? – Холод с Вовой переглянулись.
– Богдан Третий, – он оторвал фотографию с зеркала и протянул Холоду.
Холод с Вованом удивленно уставились на нее – с фотоснимка на них смотрел их знакомый Жид в массивной золотой короне на голове и горностаевой мантии. Грудь его украшала огромная цепь, на которой висел еще более огромный кулон в виде какой-то птицы. За Жидом красовался герб его королевской семьи – ласточка на фоне румынских гор и надпись, которую Вова никак не мог запомнить наизусть: «Дуй пшала. МирО дэвЭл!»
– Да, – продолжил водитель, – он у нас немного странный. Он же в Москве родился в хорошей семье, а потом сбежал и кочевать стал. Дух цыганский, его ничем не вытравишь. Он то принцем незаконнорожденным прикидывается, то с цыганами кочует, то людей грабит и говорит, что всегда цыганом надо оставаться и жить, как наши предки жили, иначе мы цыганами перестанем быть. Он даже водителем «Лимузина» в Англии работал, как и я. А нам приходится подыгрывать и делать вид, что его не знаем. А то расстроится. Он же все деньги, которые ему по роду положены, цыганам по всему миру раздал. У него ничего нет, ни дома, ни семьи, потому что весь мир – его королевство. Он как ветер свободен. А как он поет, слышали?