– Им можно убить? – спросил Доцент.
– Я не уверена, – ответила Тея, – нужен более подробный анализ, но отравить – вполне возможно. Это какое-то летучее соединение, и оно должно вступить с чем-то во взаимодействие.
– С чем именно? – посмотрел в микроскоп Кирилл.
– Но, судя по структуре, это кристалл. Соответственно, при взаимодействии с огнем он примет или совсем твердую форму, или рассыплется, – объяснила Тея, – с воздухом – сразу нет. Кристаллы в воздухе не растворяются.
– Ну это понятно. Как соль, – принял участие в разговоре Холод.
– Скорее, как сахар, – поправила его Тея, – в воде он должен раствориться. Конечно, можно было бы провести эксперимент, но, думаю, так рисковать не стоит, потому что условия у нас никак не лабораторные. Одно ясно – это убить само по себе не может. Нужно, чтобы оно вступило с чем-то в реакцию.
– А чтобы оно вступило в реакцию, нужно, чтобы человек его взял и куда-то отнес. Этот человек есть. Остается вопрос – куда? – Холод посмотрел на Доцента, – что там у нас со стихами этого Ромео.
– Если быть последовательными, – Доцент постучал пальцами по клавишам ноутбука, – у нас получается вот что:
«Ромео потерял свой отчий край,
Так пусть поглотит водяная бездна
Законы подменивших и мораль,
Испивших грязь из чаши темной Темзы».
– Вот видите, вода фигурирует, – улыбнулась Тея, – теперь осталось только понять, кого он собрался отравить.
– Ну это просто, – улыбнулся Кирилл, – если следовать его аллегории, то закон и мораль подменяют те, кто их создает. То есть законотворцы. По политическому устройству Великобритании, законы у них принимаются в парламенте.
– Да, – Доцент заглянул в свой ноутбук, – и недавно принят очень неудобный для некоторых эмигрантов закон, дающий право фактически разделять семьи и не возвращать отобранных детей на Родину. Об этом наш Ромео и говорит в своих стихах – о том, что он потерял свою родину.
– Да, – кивнула Тея, – он что-то упоминал о том, что его незаконно вывезли и усыновили. Типа того, что здесь он никто, а там – сын короля. Он же обещал всех принцессами восточными сделать.
– Ну вот, – потер руки Холод, – все становится на свои места. Он хочет убить каких-то парламентариев за то, что его лишили дома. Осталось все это связать с Темзой.
– Нет, в Парламент он, конечно, не пойдет. Только вот куда тогда? – Кирилл почесал начавшую отрастать бородку.
– На берегу Темзы есть закрытый элитный паб, – Доцент снова погрузился в свой ноутбук, – там собираются радикально настроенные правые радикалы, резко осуждающие эмиграцию с Ближнего Востока, – он поднял глаза, – может туда?
– Скорее всего, – покачал головой Холод, – только тот, кто придет за этой дурью – не их человек. Они его используют в темную, иначе они бы сами ему передали, а не через Аббаса. Но этот человек может знать тех, кто ему передал.
– Он же может отравить этих людей из парламента, – Тея посмотрела на окружающий.
– Не может, если мы за ним проследим, – ответил ей Холод и посмотрел на Кирилла, – а слабо, Киря, нам проходочку в этот бар выписать?
2 глава - 5
Китай. Деревня Шицзипин, май 2007 года.
Перед самым контрольно-пропускным пунктом асфальт закончился и началась деревня. Она была похожа на пыльный бетонный мешок, уменьшенную копию большого города. Вместо небоскребов-высоток двухэтажные бетонные дома. Вместо шоссе дорога без обочины. Вместо огромных машин и автобусов велосипеды и мотороллеры. На первых этажах домов располагались небольшие магазинчики и дешевые столовые-закусочные. По дороге вперемешку с коровами и мотороллерами бродили люди. Иногда они сбивались в кучки, и, стоя прямо посреди улицы, о чем-то громко разговаривали, размахивая руками, мешая проехать его джипу. Приходилось отгонять шумных китайцев громким звуком клаксона. Скоро деревня закончилась, и машина въехала в лес. Чем дальше он въезжал в лес, тем уже становилась дорога. Мотоциклисты и велосипедисты исчезали. На обочинах стали появляться указатели на китайском. На белых щитах над дорогой красовались одинаковые изображения перечеркнутой двумя красными линиями курицы.